Традиции свободы и собственности в России

Представлять московский тип развития как ориентированный в строго деспотическом направлении (что часто делается) — очевидная ложь. Подобного рода трудов довольно много, но от внимательного читателя не ускользнет, что за очередной «критикой исторического опыта» нашего отечества, обычно не стоящей (или стоящей?) бумаги, на которой она напечатана, неизменно прячутся (но торчат) личные счеты по отношению — не к отечеству, нет — к «этой стране».

Любое общество сознательно или инстинктивно переустраивает себя. Давление низов на верхи — залог развития и преобразований. Любое общество движется — почти всегда трагически медленно и никогда не прямо — к большей справедливости, к расширению прав низов, к усилению демократического начала. Московская версия развития не была исключением.

Дума княжеская и царская

Вече, известный большинству европейских народов демократический институт, ни у одного из них не был единственным органом коллективного принятия решений. В любом государственном образовании имелась верхушка, располагавшая множеством рычагов для отстаивания своих групповых интересов. Это породило институт представительства сильных и знатных при правителе. Им было проще заставить уважать себя. Попробовал бы князь (конунг, герцог, король и т.д.) не прислушаться к мнению знатных вассалов, своей дружины, имущественной верхушки! Это было бы просто опасно. Отсюда появление законосовещательных советов. В Средние века подобными советами обзавелись, видимо, большинство больших и малых монархов — по крайней мере, в Европе. Поначалу практически везде это был не постоянно действующий институт, а скорее отдельные сборища от случая к случаю. Императоры Священной Римской (фактически Германской) империи созывали совет («таг») по своему усмотрению и в разных городах, но в ХII веке, при императоре Лотаре, созыв совета стал более или менее регулярным. В Чехии XIII века король учреждает сейм для совещаний с крупными феодалами. Английский парламент, до появления Палаты общин, был советом королевских вассалов-баронов, прелатов и представителей городов. Русская Дума состояла из «княжьих мужей», духовенства и «старцев градских».

Ранние русские князья все важные решения принимали не иначе, как после совета с дружиной. Князь Святослав, может быть, и принял бы христианство, но дружина такое решение отвергла. Наоборот, обращение в новую веру Владимира состоялось после одобрения боярами. Уже в первые века русской истории появляется такое понятие, как Дума. Тот или иной князь решается на что-то важное не иначе, как «сдумав с мужами». Иногда Дума действовала как суд. Когда Рогнеда, жена Владимира Красное Солнышко, попыталась заколоть спящего мужа, князь созвал бояр и возложил решение на них. (Между прочим, бояре посоветовали Владимиру проявить милосердие, и он их послушался.)

Идея Думы хорошо согласуется с представлениями средневековой Руси о власти. Историки уже давно выяснили, что от начала нашей письменности и до конца XVI века (т.е. до общеевропейской победы абсолютизма) нет ни одного русского политического текста, в котором царская власть бы понималась бы как абсолютная, ничем не ограниченная. Единственное исключение — доктрина второго десятилетия (1564-84) царствования Ивана IV Грозного, хотя и с этим царем не все так просто. Для отечественных мыслителей на протяжении почти шести веков «советное» начало было необходимой составляющей верховной власти. Дума была непременным органом при князе, великом князе, царе, она утверждала авторитет их власти, направляла их деятельность, сдерживала царское «самоволие».

Дума присутствует в «Поучении» Владимира Мономаха, написанном около 1117 года: «Я хвалю бога и тогда, когда сажусь думать с дружиною, или собираюсь творить суд людям, или ехать на охоту или на сбор дани, или лечь спать». Т.е. для Мономаха «садиться думать с дружиною» — постоянное, привычное, обязательное занятие. В «Сказании о князьях Владимирских», написанном много позже, безвестный автор вкладывает в уста Владимира Мономаха такие слова: «Съвет ищу от вас, моея полаты, князей и бояр, и воевод, и всего над вами христолюбиваго воинства». Мономах просит совета у своей Палаты!

Вполне современное слово «думцы» впервые появляется уже в конце XII века (или начале XIII-го) в «Слове» и в «Молении» Даниила Заточника — правда, об этом мало кто знает: древнерусский текст читают редко, а в переводе это понятие передано, совершенно напрасно, словом «советчики». Этот литературный памятник пользовался большой любовью, до наших дней дошло множество списков-версий, причем в некоторых Даниил в числе «думцев» великого князя желает видеть деятельных людей, выдвинувшихся не в силу происхождения, а благодаря службе.