Традиция, трансгрессия, компромисс

Все запричитали, а потом подруги мои подхватили, что лебедь-то белая!

Потом, на второй день, дак красоту отдавали. Я двоюродному брату стала отдавать: он подошел ко мне, за цветы взял и цветы снял с головы. Я к нему встала и стала причитать, дак и все в голос заревели. А потом я из этой комнаты в горницу пошла – брату:

Соколочек да братец милый!

Сразу как встала с этого полу-то:

Вы, соседи, да вы, соседушки,
Все соседи да малы детушки,
Разойдитеся вы, пожалуйста,
Вы мне дайте да путь-дороженьку,
Вы мне дайте во очи видети
Соколочка да братца милого.

А они все поразодвинулись: их народу-то много – со всех деревен дак сокопляются. Подошла к брату, а тут и жениха брат, деверь – значит, сидел. Подошла и в ноги пала брату-то:

Соколочек да братец миленький,
Благослови-ка да Боже-Господа,
Меня в путь-то да во дороженьку,
Во широкую да во проезжую,
На чужую-то дальнюю сторону,
Ко чужому-то да чужен-чуженцу.

(ФА, Bel 1 – 29)

Рассказывая о своих причитаниях, Мария Яковлевна рассказывает и о том, что ритуал требует от девушки понимания патриархальной семейной структуры. Она должна выказывать почтение своим братьям, готовясь покинуть дом, и принять новых братьев – деверьев. Но она это делает перед лицом соседей с их «малыми детушками» (т.е. – перед лицом старших); возглашая свой новый, более высокий, статус, она просит их расступиться, чтобы пустить ее на ее собственный путь – дать ей путь-дороженьку. Само определение ее движения как «пути» предполагает интенциональность. Традиционные поэтические образы передают точный смысл происходящего: в совершающемся с ней изменении (переходе) никто не может ей помочь – только благословить: выходя на «широкую прямоезжую дорогу», ведущую в неведомое, она может полагаться только на собственные внутренние ресурсы.

В этом контексте ее наряд – платье цветное, цветы лазоревые – символизирует ее новый статус, новую жизнь. В своем причитании Мария Яковлевна спрашивает мать, хорошо ли она оделась. Она демонстрирует свое почтение к материнской оценке: вопрос «достаточно ли хорошо я одета, чтобы не навлечь позор на нашу семью?» подчеркивает скорее привязанность невесты, нежели ее отделение. Однако при этом она сама отвечает на свой вопрос: «сама знаю, сама ведаю», показывая свою способность поступать и делать выбор самостоятельно. Тем не менее то, что невеста видит, что происходит перед нею, похоже, противоречит выраженной этими словами уверенности в себе. В традиционных причетных поэтических формулах она называет свое платье новым, а косу – короткой, указывая на то, что она еще не готова к замужеству: возможно, сам по себе обряд перехода предполагает, что никто никогда не бывает полностью готов к разрыву с прежней идентичностью.

Мы полагаем, что традиционные поэтические формулы имеют отношение как к относительному, так и к индивидуальному «я»; они демонстрируют как подчинение, так и уверенность в себе. Сходным образом и само женское причитание было также одновременно пассивным и активным. Молодые женщины не «сочиняли» эти тексты, но, с другой стороны, и не просто повторяли то, что говорили им старшие. Женщины обычно рассказывали нам, что они сами решали, что им петь; но когда мы просили их показать нам, как это делалось, выяснялось, что часто причитать им помогала старшая женщина, а они подхватывали за ней причет. Однако и в этом случае то, что звучало, считалось их собственными словами[64]. В своих причитаниях они всегда находили возможность для выбора традиционных формул и образов, которые подходили к их ситуациям, а также для изменений причета, при которых одни образы пропускались, другие – вводились.

Зависимость и самодостаточность, ограничение и свобода – лейтмотивы свадебной поэзии. Особенно это относится к ритуалу прощания невесты «с волей вольною». Несмотря на то что образы воли вольной и красной красоты несут различную семантическую нагрузку, они часто встречаются вместе и могут в конечном счете репрезентировать одно и то же – девичество невесты как особую часть ее личности, которую она в этот момент хоронит и оплакивает, ее честь и ценность как девушки.