Траектория птицы счастья

– Не знаю, я не спрашивала ничего. Сама спрашивай, – у Риммы и без меня было много дел. Она дала мне номер бригады, которая ей звонила, и убежала вдаль. Я стояла с листком бумаги, и не знала, что делать.

– Позвони домой, – предложил Костя. Он понял все сразу, а я еще только доходила.

– Алло! – отозвался домашний телефон незнакомым мужским голосом. – Кто это.

– Полину Ильиничну можно? – испуганно спросила я. Конечно, я уже поняла, что услышу в ответ.

– Она умерла. Вы ей кто?

– Я живу в ней. Просто я на работе. Как умерла? – все не верила я.

– А так, от старости. Вы можете приехать, а то нам документы надо подписать? – обыденно спросил парень. Я знаю, что для него это была просто работа. Для меня самой это – просто работа.

– Конечно! – я пулей вылетела с подстанции, благо наш водитель согласился меня подвести. Через десять минут я остекленевшими от ужаса глазами смотрела, как Полину Ильиничну накрывают с головой простынкой.

– Как это произошло? Я утром уезжала, и все было в порядке. Я сама работаю на скорой…

– А, тогда все понятно. А я думал, что она просила вызвать Машу, Машу… – процедил фельдшер с другой скорой. Он оказался действительно молодым парнем, коренастым, спокойным, с жвачкой во рту. Ему было наплевать на мою бабулю, но, узнав, что я тоже работаю на Скорой, он расщедрился и рассказал, что случилось. Полина Ильинична умерла около часа назад у него на руках. Она сама вызвала Скорую, будучи еще в состоянии звонить. Сказала, что ей внезапно стало очень плохо, и попросила прислать Машу со Сходненской подстанции.

– А почему она не позвонила мне на подстанцию? – еле сдерживая слезы, спросила я.

– Не знаю, – пожал плечами парень. – Может, не дозвонилась?

– Может, – опустила голову я. Римкин телефон вечно занят.

– Короче, м-м-м, я приехал, а ей хуже. Дверь она оставила открытой, а сама уже лежала, не двигалась.

– Что она сказала? Что-нибудь мне передала? – заволновалась я.

– Да ничего она не могла сказать. У нее уже агония была, – раздраженно пояснил он. – Я даже не успел ничего вколоть, как она отчалила.

– О Господи! – прикрыла рот ладонью я. Как по-разному переживаешь смерть тех, кто дорог. Оказывается, Полина Ильинична мне очень была дорога. Как же я теперь буду жить! Митя уехал, а Полина Ильинична умерла.

– Документы подпишите мне. Труповозка уже приехала, так что мне пора, – парень явно устал находиться рядом с моим горем. Не думайте, что к таким вещам можно привыкнуть. Мы тоже люди, и как только появляется возможность, стараемся исчезнуть с поля видимости чужой трагедии.

– Да, конечно, – я расписалась, показала удостоверение и отпустила парня восвояси. Чужие, грубые руки перекладывали мою старушку на носилки, чтобы отправить в морг.

– Послушайте? – вдруг остановился в дверях парень. – Это не та Степанцова, к которой с трех подстанций ездили?

– Что? – не поняла его вопроса я.

– Ну, похоже, что это та Степанцова, за которую обещали четыре ведра шампанского. Она?

– Нет. Это – совсем другая Степанцова, – угрюмо отвернулась я. Надо же, никто ничего не знает о моей старушке, кроме того, что на нее извели уйму бесплатных лекарств. Неужели кто-то еще помнит этот дурацкий разговор про шампанское? Оказалось, что помнят.

– А, ну ладно, – легко отмахнулся фельдшер и уехал. Перевозка увезла мою Полину Ильиничну в морг, оставив меня одну, в пустой чужой квартире. Я стояла посреди коридора, ошарашенная, оглушенная, и совершенно не понимала, что мне делать дальше. Вся моя жизнь неожиданно полетела под откос. Все, что я с такой любовью и заботой выстроила, выносила, выпестовала и взлелеяла. Теплая, безобидная, безопасная жизнь рядом с человеком, который нуждается во мне, и, как мне показалось в последние несколько месяцев, относится ко мне очень тепло. И что теперь? Горе тугим кольцом стянуло мне горло, я беззвучно рыдала, сидя на кухне в тихой, опустевшей квартире. Полина Ильинична всегда держала телевизор включенным. Теперь в доме царила могильная тишина. Через пару часов я встряхнулась и позвонила одной из племянниц Полины Ильиничны.

Вскоре после этого в квартире началась суета, неизбежно сопровождающая человеческую смерть. Ведь как ни крути, а чтобы человека стереть из числа живых достойным образом, требуется переделать кучу дел, решиться массу чисто технических вопросов. Где хоронить, когда, в каком гробу. Какие для этого нужны документы. Я много раз сталкивалась со смертью по роду работы, но ни разу не занималась похоронами. Ибо мое участие заканчивалось подписанием бланка констатации смерти. Теперь же мне пришлось бежать в похоронное бюро, договариваться с церковью на Соколе об отпевании, которое, я знала, Полина Ильинична очень бы одобрила.

– Зачем ее отпевать, она же была коммунисткой? – недоуменно ворчала одна из двух ее пассий – племяшек.

– Она в последнее время часто говорила, что чувствует, Бог есть. Она бы хотела, чтобы ее отпели, я это знаю. Мы обязаны…