Трагедии

Я дважды обошел притворы — никого.
Толпа молящихся из храма своего,
Как стадо, ужасом гонимое, бежала,
И лишь господних слуг в нем совесть удержала.
Народ наш не был так напуган с тех времен,
Когда спешил за ним в погоню фараон[308]

.

Иодай.

Народ, перечащий лишь повеленьям божьим,
Достоин рабства ты!.. Но медлить мы не можем.
Однако почему здесь девы в миг такой?

Одна из дев хора.

Не разлучимся мы, наш господин, с тобой.
Иль в храме божием считают нас чужими?
Тут наши родичи. Мы остаемся с ними.

Другая.

Хоть робки мы, увы, хоть не под силу нам
Колом, как Иаиль, пронзить висок врагам[309]
И вольность возвратить поруганной отчизне,
Мы в жертву принести ей можем наши жизни.
Когда за храм мечи поднять придет вам срок,
К моленьям нашим слух, быть может, склонит бог.

Иодай.

Так вот кто, господи, твое орудье мщенья!
Священников, детей и дев ты шлешь в сраженье.
Но если с ними ты, никто не сломит их.
Ты властен мертвеца вернуть в число живых.
Ты ранишь и целишь, казнишь и воскрешаешь[310]

.Ты нам уверенность в самих себе внушаешь.
Не в доблестях своих мы черпаем ее —
Нам силы придают всеведенье твое
И мысль, что этот храм, творца приют нетленный,
Пребудет навсегда, как солнце над вселенной.
Но что за трепет мной внезапно овладел?
Ужели на меня дух божий низлетел?
Да, это он речет, и взор мой обострился,
И мрак грядущего передо мной раскрылся.
Левиты, вторьте мне! Пусть ваши гусли в лад
С глаголом уст моих рокочут и звенят.

Хор (поет в сопровождении всех инструментов).

Да прозвучит господень голос в храме
И нас надеждой новой вдохновит,
Как вешними утрами
Роса траву поникшую живит.

Иодай.

Внемлите мне, земля с небесной твердью вместе.
Ты мнишь, Иаков, бог уснул, простив нечестье?
Нет, он восстал! И вы, кто грешен, ждите мести.
 Музыка возобновляется. Иодай тотчас же продолжает.

Как золото могло стать низменным свинцом?[311]

Первосвященник кем зарезан в храме сем?[312]
Плачь, Иерусалим, о город злоковарный,
Пророков божиих палач неблагодарный![313]
Создатель отказал тебе в любви былой,
И фимиам ему стал ненавистен твой.
Куда детей и жен в оковах гонят?[314]
Царь городов земных повержен и снесен.
Священники в плену, во прахе царский трон.
Храм рухнул — господом навек покинут он,
И кедр его столбов в огне пожара тонет.
О Иерусалим, печаль моя[315]

,Кем ты лишен красы и ввергнут в униженье?
Где взять довольно слез, чтоб о твоем паденье
Ручьями лил их я?

Азария.

О храм!

Иосавеф.

Давид!

Хор.

Пусть вновь, Сион, творца твердыня,
Он даст тебе припасть к реке его щедрот.
 На минуту снова музыка, затем Иодай прерывает ее.

Иодай.