Беде многослезной советом.
Слышишь ли ты, равный богам,
Мертвый наш царь, стоны мои,
Варварские плачи?
Громко кричу, скорбно зову,
Рыдаю, жалуюсь, воплю,
Надрывно умоляю, вою.
Слышишь ли в преисподней?
Гея и вы, прочие все
Выпустите на свет
Гордую тень бога-царя,
Питомца Суз. Пусть выйдет он!
Еще не хоронили персы
Равных ему, владыке.
Царь дорогой! Холм дорогой,
Где дорогое сокрыто сердце!
Аидоней, на дневной на свет
Дария только из царства ночи!
Он не губил в войнах людей,
Не посылал их навстречу смерти,
Он, богомудрым царем слывя,
Был богомудр, ибо умел
Войском персидским разумно править.
Баал,[56] о древний Баал, приди, приди,
На этот курган поднимись высокий,
Шагая в шафрановых эвмаридах,[57]
Царь незлобивый, Дарий-отец, явись!
О новом горе услышать, о беде,
Владыка владык, ты приди сегодня.
Над нами стигийская ночь нависла:
Царь незлобивый, Дарий-отец, явись!
Царь, твоя смерть —
Вечная рана для близких твоих.
Если б державой поныне ты
Правил, нам не пришлось бы
Нынче рыдать от боли двойной.
Ведь не плавают больше
Тень Дария
Вернейшие из верных, юных лет моих
Товарищи седые! Что стряслось в стране?
Она в рыданьях бьется, и трещит земля.
Свою жену со страхом вижу около
Могилы, — благосклонно, впрочем, принял дар, —
А вы, столпившись у надгробья, плачете
И скорбно, заклинаньями и воплями,
Меня зовете. Выйти же на свет дневной
Не так-то просто: боги преисподние
Но я и там в почете, и поэтому
Я вышел. Торопись же, чтоб не мешкать мне.
Какая персов новая печаль гнетет?
Хор
Страшно тебя мне увидеть,
Страшно мне слово промолвить,
Дрожу пред тобою, как прежде.
Тень Дария
Если, вняв твоим заклятьям, вышел я из царства мглы,
Ты без долгих отступлений, покороче обо всем
Расскажи, отбросив робость пред особою моей.
Хор
Нет, не могу я решиться
Сказать несказанное другу.
Тень Дария
Что ж, когда, как прежде, робость разум сковывает вам,
Ты, почтенная подруга, сопостельница моя,
Перестань рыдать и плакать и хоть слово мне скажи
Толком! Такова уж участь смертных — горести терпеть.
Ведь на суше и на море бед немало суждено
Испытать любому, если заживется на земле.
Атосса
О счастливейший из смертных, доброй взысканный судьбой,
Только зависти твой жребий, богоравный персов царь,
То и смерть твоя завидна: ты не дожил до беды.
Все случившееся, Дарий, краткой речью охвачу
И скажу не обинуясь: мощи персов нет как нет.
Тень Дария
Что стряслось? Мятеж ли, мор ли государство погубил?
Атосса
Не мятеж, не мор. В Афинах наше войско полегло.
Тень Дария
Кто ж пошел туда войною из сынов моих, скажи.
Атосса
Ксеркс неистовый, чтоб целый материк опустошить.
Тень Дария
Он пустился в сухопутный иль морской поход, глупец?
Атосса
Тень Дария
Как такая тьма пехоты переправиться смогла?
Атосса
Мост навел, чтоб через волны Геллы посуху пройти.
Тень Дария
Неужели умудрился Боспор мощный запереть?
Атосса
Умудрился. Демон, видно, дело сделать пособил.
Тень Дария
И могуч же этот демон, если свел с ума царя!
Атосса
По исходу видно, сколько зла он может натворить.
Тень Дария
Что же с ними приключилось? Почему вы все в слезах?
Атосса
Принесло пехоте гибель пораженье сил морских.
Тень Дария
Значит, вражеские копья истребили всех бойцов?
Атосса
Тень Дария
Жаль мне доблестного войска, ополченцев наших жаль.
Атосса
И несчастные бактрийцы полегли, все молодежь.[58]
Тень Дария
О безумец, погубил он самый цвет союзных войск!
Атосса
Ксеркс, оставшись, как сказали, с небольшим числом бойцов…
Тень Дария
Где и как пропал? Надежда, что спасется, есть иль нет?
Атосса
Он прошел, по счастью, к мосту, две связавшему земли.
Тень Дария
И на этот, значит, вышел материк. Верна ли весть?
Атосса
Да, вполне. Сомнений в этом никаких не может быть.
Тень Дария
О, как быстро подтвердились предсказанья! Сына Зевса
Что еще нескоро боги волю выполнят свою.
Но того, кто сам стремится к яме, бог уж подтолкнет.
Зев пред близкими моими распахнул колодец бед,
Сын же мой, того не видя, юной дерзостью блеснул:
Геллеспонта ток священный, божий Боспора поток,
Он связать решил цепями, как строптивого раба,
И, ярмом оков железных преградив теченью путь,
Многочисленному войску путь широкий проложил.
В слепоте тщеславья, смертный, он с богами и самим