Читаем Трагедии Финского залива полностью

Трагедии Финского залива

Увы, из официального описания событий, данного в том же «Морском атласе», практически невозможно сделать те выводы, которые сделаны в этой книге. И дело не в том, что описание очень сжатое — есть и другие, более пространные. Просто по неписаным законом нашей недавней жизни нельзя было даже сомневаться в плохой обученности любых начальников, в том числе военных. Тем более что по формальным признакам этого и не должно было быть. Многие из них заканчивали Академию, Офицерские классы, имели богатый опыт службы. И уж совсем никто не пытался разобраться в качестве самого высшего военного образования: в какой степени в той же Военно-морской академии учили в конце 30-х годов тому, что потом понадобилось на войне.

Это отдельная тема, но, уже зная ее суть можно сказать, что самое негативное влияние на освоение военно-морского искусства советскими офицерами 30-х годов оказала система идеологического воспитания. Вспомним недавнее прошлое, как мы изучали марксизм-ленинизм. Требовалось законспектировать работы классиков и основополагающие партийные документы, затем все это на политзанятиях изложить по возможности близко к тексту, а впоследствии как можно чаще вставлять цитаты в любые готовящиеся документы и выступления. При этом требовалось чутко прислушиваться к новым постановлениям ЦК КПСС и, хотя бы совершенно формально на бумаге, претворять их в жизнь. Кто так делал, считался отличником политической подготовки.

Причем все, что законспектировано, совсем не обязательно было понимать, а главное — выполнять. Подобную систему подготовки перенесли на все гуманитарное образование, в том числе военное. Это повлияло и на изучение военно-морского искусства — было много идеологии и начетничества. Часто от слушателя в Академии требовалось просто механическое запоминание материала с последующим его озвучиванием на экзамене. Причинно-следственные связи и глубинные теоретические истоки изучаемых процессов как бы оставались за рамками учебного процесса.

К сожалению, и сам перечень тем учебных занятий только в небольшой степени соответствовал тому, чем фактически пришлось заниматься советским военно-морским начальникам в ходе войны. А тут еще так называемая революционная целесообразность: нельзя, но если очень надо, то можно. Мы знаем много примеров когда в народном хозяйстве в угоду этой целесообразности и стахановскому движению нарушались технологии, игнорировались нормативные акты и принимались волюнтаристические решения. Нечто подобное происходило и на флоте. Отсюда невыполнение руководящих боевых документов, идея о прорыве подлодок через Балтийские проливы на Север…

В силу выше сказанного нельзя рассматривать события, описанные в этой книге, как нечто уникальное — подобное происходило и на других флотах. Таким образом, можно сказать, что в Финском заливе просто, как в капле воды, отразились все те изъяны в подготовке сил флота, которые привели к типовым для всего советского ВМФ ошибкам, многие из которых, в свою очередь, повлекли за собой трагедии, унесшие тысячи жизней.

Но искать причины и искать виноватых — это не одно и то же. Поэтому в книге довольно редко упоминаются фамилии должностных лиц. Они приводятся, скорее, для того, чтобы можно было в Приложении I ознакомиться с их послужными списками и, таким образом, хотя бы по формальным признакам оценить, насколько эти люди соответствовали своим должностям по опыту службы и образованности.

Хотелось, чтобы ошибки конкретных должностных лиц не персонализировались с конкретными людьми — они хоть и индивидуально, но совершали типичные для того времени ошибки. Дело не в Иванове, Петрове или Сидорове. Если мы акцентируемся на этом, то опять попадем в порочный круг пусть несколько более углубленного, но все же поверхностного анализа произошедших трагедий. Первопричина лежит глубже, в самой системе подготовки кадров и боевой подготовке флота. Вот эту бы трагедию не повторить!