Трагедии моря

Чиновники Федерального министерства транспорта ответили, что пилоту необходимо договориться с квебекской провинциальной полицией на Магдаленах, чтобы она обеспечила безопасную дозаправку на месте, и рекомендовали ему лететь обратно в магдаленский аэропорт. Не имея другого выбора, он так и сделал. Приземлившись, он обнаружил там двух неприветливых полицейских и враждебно настроенную толпу из трех десятков мужчин, которую полицейские и не думали сдерживать. В топливе было снова отказано, а когда люди из толпы начали дубасить железными прутьями по бортам вертолета, его экипажу пришлось укрыться в здании аэровокзала. Там их продержали в осаде несколько часов. В конце концов после того, как их вынудили отдать толпе отснятую в тот день фотопленку и записанную магнитофонную ленту, им разрешили покинуть Магдалены на арендованном местном самолете.

Вертолет остался на месте. И хотя его должны были охранять восемь провинциальных полицейских и пятеро констеблей ККП, тем не менее ночью вертолету были нанесены серьезные повреждения. На этом дело не кончилось: следующей ночью на него снова напала толпа примерно из сотни мужчин и молодых парней, вооруженных цепями и железными прутьями. Они-таки доконали машину стоимостью 350 000 долларов вместе с фотоаппаратурой ценой около 25 000 долларов.

Некоторые из тех, кто помогал превратить вертолет в груду лома, добровольно признались представителям прессы в своем участии в инциденте, но лишь два месяца спустя полиция предъявила кое-какие обвинения, и 9 июня пятнадцать человек были признаны виновными в нанесении вреда имуществу, запугивании экипажа и краже из вертолета аварийного радиомаяка. Все обвиняемые не признали себя виновными, и им приказали явиться на предварительное слушание дела в сентябре.

Г-н де Бане отнесся к виновникам происшествия с мягкой снисходительностью. «Я прекрасно понимаю реакцию наших рыбаков, которые увидели, как подрывают их средства к жизни люди, которые приходят на неделю попротестовать… а весь остальной год блаженствуют в роскошных отелях на деньги рядовых налогоплательщиков».

Однако общественность многих стран Запада отреагировала на упомянутый инцидент с чувством глубокого негодования. В Оттаве многие члены кабинета сплотились в оппозицию против министра рыболовства и морской среды, тщетно стараясь убедить несговорчивого де Бане прекратить тюлений промысел. Но тот, пользуясь поддержкой премьер-министра, на уговоры не поддавался. Один из обозревателей отметил, что прекратились даже ставшие привычными дебаты в пользу тюленьего промысла как средства сокращения популяций тюленей ради спасения рыболовства. «Министрам сказали, что движение протеста должно быть подавлено, поскольку правительство не может допустить прецедента, когда посторонние лица берут верх над внутриминистерскими решениями. Иными словами, мы не могли признать, что министерство рыболовства ошиблось, и потому не считали возможным пойти на попятный».

Что министерство рыболовства и морской среды глубоко ошибалось, с предельной ясностью обнаружилось 16 марта, когда д-р Давид Лавинь, занимавшийся по поручению федерального министерства рыболовства изучением состояния популяции тюленей, дал интервью газетному репортеру. На вопрос репортера, убивали ли бельков в 1983 году, Лавинь отослал его к отчету, составленному на Ньюфаундленде чиновниками министерства рыболовства и морской среды, согласно которому в том году-были добыты «скальпы» 5609 бельков, а также примерно 35 000 хохлуш и 25 000 взрослых тюленей.

Это разоблачение показало, что в наложенном ЕЭС эмбарго на импорт тюленьих шкур существуют лазейки. Хотя 5609 щенков были в том возрасте, который как НАФО, так и министерство рыболовства и морской среды в любом предшествующем году относили к категории бельков, на этот раз они были переклассифицированы в «переростков», «хохлуш» и «серок». К несчастью для г-на де Бане, кто-то позабыл проинформировать чиновников Сент-Джонса об этом «переодевании».

Горькая правда была в том, что, несмотря на новую номенклатуру, канадские зверобои продолжали сдирать «скальпы» с детенышей, которым было меньше трех недель и большинство из которых были еще сосунками, не успевшими сменить свой белоснежный наряд новорожденного. Что же касается «хохлуш» — этим термином называют всех молодых лысунов в возрасте от трех недель до одного года, — то большинство из них были убиты в 1983 году если не трехнедельными, то в возрасте чуть постарше трех недель. После такого печального исхода противники тюленьего промысла горько шутили: «Отгадайте, когда белёк — не белёк? Когда де Бане говорит, что он — не белёк».

Отвечая на другой вопрос репортера, Лавинь сказал, что, по его мнению, «большая часть дезинформации [в отношении охоты на тюленей] за последние два года исходит не от противников зверобойного промысла». Прямо-таки шедевр вынужденного откровения.