Трагедия 1941 года

Между тем покойный предвоенный начальник разведки Лубянки П. М. Фитин ещё при жизни описывал это же событие в следующем виде (дело в том, что, ознакомившись с этим спецсообщением, Сталин тут же вызвал к себе и Меркулова, и Фитина): «В кабинете Сталин был один. Когда мы вошли, он сразу обратился ко мне: „Начальник разведки, не надо пересказывать спецсообщение, я внимательно его прочитал. Доложите, что за источники это сообщают, где они работают, их надежность и какие у них есть возможности для получения столь секретных сведений“. Я подробно рассказал об источниках информации. Сталин ходил по кабинету и задавал различные уточняющие вопросы, на которые я отвечал. Потом он долго ходил по кабинету, курил трубку, что-то обдумывал, а мы с Меркуловым стояли у дверей. Затем, обратившись ко мне, он сказал: „Вот что, начальник разведки, нет немцев, кроме Вильгельма Пика[32], которым можно верить. Ясно?“ Я ответил: „Ясно, товарищ Сталин“. Далее он сказал нам: „Идите, всё уточните, ещё раз перепроверьте эти сведения и доложите мне“». В чём из вышеприведенного со слов непосредственного предвоенного начальника разведки Лубянки П. М. Фитина следует усматривать хотя бы тень намёка на матерную резолюцию Сталина?! Нет даже иллюзорной тени намека на какую-либо тень намёка!

Абсолютно идентично этот же случай описан и в примечаниях к записке № 2279/М от 17.06.1941 (её), опубликованных на с. 232–233 превосходного сборника документов спецслужб под названием «Секреты Гитлера на столе у Сталина» (М., 1995). Но ничего подобного даже там нет! А ведь это издание ценно тем, что оно было осуществлено, во-первых, издательством объединения «Мосгорархив», то есть высокими профессионалами именно в архивном деле. При публикации важнейших архивных документов, тем более относящихся к высшей политике, архивные работники тщательно указывают все иные надписи, резолюции и пометки на документах. Однако в этом случае они ничего не указали. Во-вторых, в 1995 г., когда, казалось бы, ничто и никто не смогли бы помешать публикации чего-либо очерняющего Сталина. В-третьих, публикация была осуществлена с прямой ссылкой на архив ЦА ФСБ.

Если бы матерная резолюция действительно имела место тогда, 17 июня 1941 г., то, по крайней мере, о ней сообщили бы составители «Очерков истории российской внешней разведки» (Том 3). Ведь он-то выходил из печати в 1997 г., когда также никто и ничто не мешали публиковать что-либо очерняющее Сталина. Но и в этом солидном издании под редакцией академика Е. М. Примакова также нет даже иллюзорной тени намека на какую-либо тень намека на матерную резолюцию. Абсолютно ничего на эту тему нет и в мемуарах ныне покойной выдающейся советской разведчицы Зои Ивановны Воскресенской, которая лично готовила этот документ для доклада Сталину. Также абсолютно ничего на эту тему нет и в мемуарах ее покойного предвоенного начальника в разведке, такого же выдающегося аса советской разведки П. А. Судоплатова. Причем, заметьте, этого нет в двух прижизненных изданиях его мемуаров — «Разведка и Кремль» (М., 1996) и «Спецоперации. Лубянка и Кремль. 1930–1950 годы» (М., 1996). Судоплатов, кстати говоря, абсолютно идентично вышеописанному излагает суть произошедшего в Кремле 17 июня, случайно, что, конечно же, простительно за давностью лет, сдвинув это событие на день ранее — на 16 июня. Любопытно, что в своих мемуарах Судоплатов мимоходом «врезал» и по другим аналогичным, донельзя лживым байкам об отношении высшего советского руководства к тревожной разведывательной информации. Как видите, ни один из непосредственно соприкасавшихся с этим фактом авторитетных источников не приводит абсолютно ничего, чтобы хоть как-то, хоть за уши притянуть да насильно подтвердить или, по меньшей мере, оправдоподобить якобы имевший место случай с матерной резолюцией.

Уже в наше время авторитетное издание — «Независимое военное обозрение» — в № 46 от 28 декабря 2007 г. опубликовало прекрасную статью по случаю 100-летия со дня рождения начальника советской внешней разведки накануне и во время войны, генерала Павла Михайловича Фитина. Так вот, автор это статьи — ведущий эксперт Кабинета истории внешней разведки СВР РФ Владимир Сергеевич Антонов — не обошел вниманием этот «известный случай». Более того. Описал его практически так, как было указано выше. А единственную итоговую реакцию Сталина на доклад разведки привел в следующей форме: «Дезинформация! Можете быть свободны…»

* * *