Трагедия адмирала Колчака. Книга 2

В обзоре Павлуновского отмечены довольно характерные черты деятельности союза в разных районах Сибири. Так, тюменская организация, подготовляя восстание, выпустила воззвание с лозунгом: «Да здравствуют свободные крестьянские советы». После того как восставшими был захвачен Тобольск, повстанческий штаб издавал газету «Голос Народной Армии». Лозунги газеты: «С нами Бог», «Да здравствует советская власть и сибирское крестьянство», «Долой коммунистов». 22 февраля в Тобольске была сконструирована временная власть. Высшим гражданским учреждением в городе являлся крестьянский городской совет. Представителем городского совета был избран кадет Степанов, начальником гарнизона — с.-р. Силин, комендантом города — «белогвардеец» кап. Замятин. В красноярскую организацию, возглавляемую нар. соц. Сибирцевым, тоже входят: «эсеры, энэсы, земцы и белогвардейцы». «Земцы» настаивали на созыве Земского Собора по свержению советской власти; эсеры и энэсы выдвигали требование Учр. Собрания; «белогвардейцы» стояли за монархию, но соглашались и на Земский Собор, и на Учр. Собр. Соглашение было достигнуто на следующей редакции спорного пункта: «Основа устройства государственного быта — всеобщее избирательное право, Земский Собор — Учр. Собр.». Та же картина в Новониколаевской губ. Воззвание к войскам приглашало «уничтожить власть палачей и даровать измученной стране хлеб, мир и свободу». «Таким образом, — заключает Павлуновский, — новый тип контрреволюции в Сибири нашёл своё выражение в сибирском крестьянском союзе, в котором сомкнулись в едином фронте все антикоммунистические элементы»[196].

Союз был ликвидирован, часть членов его принесла покаяние и отмежевалась от «авантюры». Большая часть членов союза была расстреляна.

Комментировать эти материалы, прошедшие через однобокую чекистскую призму, ещё преждевременно. Многое представляется в них не совсем понятным, но многое чрезвычайно показательно и находит подтверждение в других источниках, которыми мы уже можем располагать… Характерно, напр., то, что отмечает попутно корреспондент «Рев. Рос.»: «В тобольском восстании 1921 г. интеллигенция и партии играли незначительную роль; интеллигенции не доверяли, обвиняя её в сотрудничестве с коммунистами. Никакими политическими «планами» восставшие не задавались, ими руководила одна мысль: долой коммунистов. После свержения коммунистов «буржуазии» возвращалось отнятое имущество». Любопытно, что большевицкая пресса, в свою очередь, отмечала, что сибирское движение «кулаков» как бы связано с именем Колчака, причём у крестьян складывалось убеждение, что Верховный правитель сумел уйти из рук большевиков[197].

4. Борьба с партизанством

Все цифры, определяющие количество организованного партизанства, конечно, совершенно произвольны. Парфенов, неизвестно на основании каких данных, исчисляет к сентябрю 1919 г. эту силу в 120 тыс.[198] Ещё труднее при разнохарактерности её состава выделить в ней чисто крестьянский элемент[199], но, когда речь идёт о сентябре и последующих месяцах (для минусинского партизанства это было время наибольшей организованности), надо иметь в виду, что это уже вторая волна рассеянного партизанства, воскресавшего и обраставшего телом с момента, когда начиналась катастрофа и Сибирь на несколько месяцев отдавалась во власть анархии. В таёжных деревнях считали, что власть Верховного правителя пала, а сторонники идеи единого фронта через кооперативы усиленно разглашали, что советская власть переменилась, и слухи ползли и ширились в малоосведомлённой сибирской деревне[200].