Трагедия адмирала Колчака. Книга 2

«В конце сентября и начале октября, — рассказывает Колосов, — в Иркутске собрался нелегальный земско-социалистический съезд, на котором были представлены Иркутская, Енисейская, Томская губ., Алтай, Владивосток[296]. На нём для объединения политической работы земств было избрано Земское Политбюро, в которое вошёл и пишущий эти строки. За октябрь и ноябрь месяцы земское политическое движение становится своего рода политическим центром, около которого группируются представители антиколчаковских организаций и течений. Земское Политбюро вместе с ними вырабатывает общее отношение к текущим событиям. Тогда же на этих совещаниях принимается за руководящий принцип идея «буферного» государства. Постепенно, однако, земское течение поглощается новыми или, вернее, старыми политическими организациями, вновь, почти открыто, выступающими на арену политической жизни. В первой половине декабря того же 1919 г. всеми указанными группами, при участии в том числе и Земск. Политбюро, кладётся начало для создания той формы власти, которая позже получает название «Политического Центра». Земск. Политбюро отходит в это время на второй план, оставаясь как бы в тени» [«Былое». XX, с. 240].

К этим, уже иркутским дням, мы вернёмся. Отметим заранее одну черту. Земское Политич. бюро само потом заявляло: «Приступая к активной борьбе с «колчаковщиной», мы отчётливо учитывали, что все вероятия за то, что волна вновь перекатится через наши головы и мы сыграем, так сказать, на руку большевиков. Однако это ни в коем случае не могло остановить организации» [доклад Сибирского краевого комитета партии с.-р. — «Воля России», № 45].

Кто же расчищал путь большевикам: Колчак или эсеры?

3. Народное представительство

Изложенные факты не могут окрасить в розовый цвет сибирскую общественность. Как-то невольно вспоминаются слова из обращения Сазонова: «Стыдно, граждане! Опомнитесь! — тыл забыл фронт»… [«Заря», № 39].

Общественность продолжала дробиться. Росла взаимная вражда отдельных групп. И было совершенно невозможно объединить на каком-либо общем действии тех «социалистов-земцев», которые в ноябре 1919 г. всё ещё жили отрыжками викжелевских настроении ноября 1917 г., и те «национальные» элементы, которые панически находились под впечатлением возможности восстановления призраков Комуча и Сибоблдумы и поэтому с резкой решимостью отметали идею созыва какого-либо представительного законодательного органа.

Противники народного представительства в период гражданской войны теоретически, конечно, были правы. Представительный орган требует выборов. Разве могли они быть произведены в условиях сибирской действительности? Получился бы либо «разнузданный совдеп», либо фальсификация народного представительства в духе ли ориентации Сибоблдумы или казачьей конференции — не всё ли равно? Следовательно, возможно было говорить лишь о суррогате народного представительства. Нужен ли был такой суррогат? Мог ли он осуществить тот порядок и ту законность, которых, по словам Балакшина (председателя блока), жаждало крестьянство и осуществления которых не могла достигнуть правительственная власть?