Трагедия адмирала Колчака. Книга 2

Поведение семёновцев не совсем понятно — оно как-то слишком пассивно. Швед Эссен, проводивший этот день на вокзале, определяет число их «на глаз» от 1500–2000 чел.[436] Победоносные реляции «нар.-рев. армии» первый же день боя представляют разгромом семёновцев: «потери убитыми и ранеными велики; у нас один убит и шесть ранены». В чём секрет этого странного отступления и пассивности всех действий? Или у Семёнова не было большого стремления спасать колчаковское Правительство, или его помощь встретила слишком большую оппозицию у союзников[437], не всегда пребывавших в состоянии того «странного нейтралитета», о котором говорил в Иркутске Благош сотруднику Р.Т.А. 1 января Благош отмечал в интервью, что семёновцы не были лояльны и не очистили жел. дороги, но чехи выступят только в том случае, если восстание примет «большевицкий характер» [«Из. Р.Т.А.», № 148]. По словам того же Эссена, чехи не скрывали своих чувств: «было ясно видно, что симпатии чехов принадлежали красным»[438]. В значительной степени прав Ган, утверждающий, что «нейтралитет» союзников свёлся к недопущению семёновцев соединиться с правительственными войсками [Два восстания. С. 174].

1 января разгорелся «самый упорный и самый жестокий уличный бой». «Ухали пушки, трещали в морозном тумане пулемёты и ружья. В первый день нового года брат убивал брата, товарищ товарища, — описывает всё тот же современник. — С небывалым ожесточением обе стороны шли друг на друга, добивая раненых, не беря никого в плен. На стороне Решетина дрались даже подростки 14–16 лет; у Сычева их ровесники — ученики кадетских корпусов. Наступление снова и с большими потерями было отбито отчасти и потому, что в бою впервые приняли участие семёновцы, прибывшие с тракта и на пароходе из Листвиничной с Байкала».

Городская милиция продолжала держать нейтралитет; почти аналогичную позицию занимали и казаки. Надо было как-то разрубить узел запутывавшихся событий. На сцену выступают «нейтральные» союзники.

3. Переговоры

По рассказу N, инициатива пришла от ген. Жанена, решившего под влиянием якобы Сырового «кончить затянувшуюся борьбу, приведя обе стороны к миру в пользу П.Ц., представители которого дневали и ночевали в вагоне ген. Жанена». По словам Гинса и в изображении документа, носящего название «Стенографический отчёт переговоров о сдаче власти Омского правительства Пол. Центру в присутствии высоких комиссаров высшего военного командования Держав, г. Иркутск (станция). Январь 1920 г.»[439], инициатива исходила от «троектории» (так называлось министерство Червен-Водали, Ханжина, Ларионова, нёсших ещё «бремя власти»).

Нам предстоит вновь попасть на представление написанной в торжественных тонах лжеклассицизма трагикомической пьесы, которая разыгрывалась на иркутских подмостках.

Картина первая представляет заседание 2 янв. в вагоне ген. Жанена. Присутствуют высокие комиссары Франции, Англии, представители Соед. Штатов, Японии и Чехии (персонально Монгра, Ходсон, Гаррис, Като, Блос и др.). Ждут прибытия членов Правительства адм. Колчака. Открывается заседание. Жанен указывает на необходимость достигнуть если не соглашения между противными партиями, то, по крайней мере, мира и прекращения кровопролития. Для того чтобы иметь ясное представление о всём происходящем, необходимо выслушать обе стороны.

Като(нервно). О чем они будут просить?

Жанен(раздражённо). О пустяках. Вы можете быть в этом уверены.

Затем Жанен говорит, что «войска Семёнова абсолютно не способны защитить своё правительство… Они бы принесли гораздо больше пользы, если бы оставались спокойно в Чите. Здесь же они только мешают движению (железнодорожному)».

Монгра. Но ведь это революционеры портят путь.

Де Латур(маркиз-майор). Потому что там войска Семёнова…