Трагедия армянского народа. История посла Моргентау

Если Англия попытается заморить Германию голодом, сказал Вангенхайм, то немецкий ответ будет очень простым: она начнет морить голодом Францию. Нужно помнить: в тот момент в Германии верили, что Париж будет захвачен меньше чем за неделю и это даст Германии полный контроль над всей страной. По мнению Вангенхайма, план Германии заключался в том, чтобы держать французскую нацию в качестве залога хорошего английского поведения, что-то вроде заложника, только в гигантском масштабе. В таком случае, если Англия получит большое преимущество, Германия постарается контратаковать, мучая французский народ. Тогда немецкие солдаты убивали невинных бельгийцев в отместку за приписываемое другим жителям Бельгии дурное поведение. Очевидно, что Германия собиралась применять подобные приемы как ко всем нациям, так и к отдельным лицам.

Во время этих и других бесед Вангенхайм демонстрировал ярую враждебность по отношению к России. «Мы наступаем на российскую мозоль, – сказал он, – и намерены там оставаться».

Под этой фразой он, должно быть, имел в виду, что Германия сумела провести «Гебен» и «Бреслау» через Дарданеллы и этим мастерским ударом захватить власть над Константинополем. Старая византийская столица, по словам Вангенхайма, была как раз тем призом, который могла потребовать победившая Россия. Нехватка портов с круглогодичной навигацией в теплых водах была слабым местом России – ее «мозолью». Тогда Вангенхайм хвастал, что у Германии было 174 артиллериста в Дарданеллах, что пролив можно было закрыть меньше чем за тридцать минут и что Сушон, немецкий адмирал, проинформировал его, что пролив неуязвим.

– Однако мы не станем закрывать Дарданеллы, – сказал он, – если Англия не нападет.

В то время Англия, несмотря на то что объявила Германии войну, не играла заметной роли в военных действиях. Ее «презренная маленькая армия» героически отступала из Монса. Вангенхайм совершенно не считал Англию врагом. Он сказал, что Германия намеревалась разместить свои орудия в Кале и обстрелять через Английский канал английские прибрежные города. То, что Германия может не захватить Кале в течение десяти дней, даже в голову ему не приходило. Во время этого и других разговоров, проходивших примерно в одно время, Вангенхайм высмеивал мысль, что Англия может создать большую независимую армию. «Эта идея абсурдна, – говорил он. – Нужны поколения, чтобы создать нечто похожее на немецкую армию. Мы строили ее в течение двух столетий. Нужно тридцать лет постоянных тренировок, чтобы появились такие генералы, как наши. Наша армия всегда будет сохранять свою организацию. Каждый год наши войска пополняются 500 тысячами новобранцев. Мы не можем каждый год терять такое количество людей, так что наша армия всегда будет оставаться целой и невредимой».

Несколько недель спустя немецкая бомбардировка английских прибрежных городов, таких как Скарборо и Хартлпул, потрясла общественность. Германия сделала это не под влиянием внезапного порыва, нет, это была часть тщательно продуманного плана. 6 сентября 1914 года Вангенхайм сообщил мне, что Германия намеревалась атаковать все английские порты, чтобы остановить снабжение продовольствием. Также очевидно, что немецкая безжалостность по отношению к американской морской торговле не являлась внезапным решением фон Тирпица, поскольку в то же самое время немецкий посол в Константинополе предупредил меня, что отправлять в Англию корабли для США очень опасно!

Глава 8 Классический пример немецкой пропаганды

В те августовские и сентябрьские дни Германия не собиралась немедленно ввергать Турцию в войну. Будучи чрезвычайно заинтересованным в благополучии турецкого народа и сохранении мира, я телеграфировал в Вашингтон, спрашивая разрешения использовать свое влияние, чтобы сохранить нейтралитет Турции. Ответ был следующим: я могу это сделать при условии, что буду действовать неофициально и только по причине человеколюбия. Поскольку послы Англии и Франции прилагали все свои силы, чтобы удержать Турцию от участия в войне, я знал, что мое вмешательство не вызовет недовольства британского правительства. Однако Германия могла счесть вмешательство с моей стороны проявлением враждебности. Поэтому я спросил Вангенхайма, могут ли возникнуть какие-либо возражения против этого у Германии.

Его ответ удивил меня, хотя под конец я понял, что он имел в виду.

– Нет, совсем нет, – ответил он. – Больше всего Германия хочет, чтобы Турция сохраняла нейтралитет.