Трагедия капитана Лигова

— О, он тоже большой, — весело улыбнулась Тамара, забывшая в этот момент об утренних огорчениях. — Этот ключик называется — труд, работа. Если человек хорошо, много и усердно трудится, он всегда добьется счастья. Вот и все!

— Расскажите еще! — в один голос запросили братья, но Тамара взглянула на дверь кабинета, и ее лицо залил густой румянец. Из кабинета выходили Северов, Лигов и ее муж. Алексей Иванович, хлопая в ладоши, говорил с улыбкой:

— Браво, браво! Еще никогда эти разбойники не сидели так смирно. Вы быстро их укротили, Тамара Владиславовна.

Молодая женщина сдержанно улыбнулась:

— Они такие внимательные.

Ребята стояли около нее, и Тамара, обняв малышей, ласково спросила:

— Мы будем хорошими друзьями, правда?

— Будем, будем! — закричали Геннадий и Иван, прижимаясь к ней.

Северов почувствовал боль, наблюдая за своими детьми. Как им нужна мать! Ведь они лишены самого дорого го, что может быть у человека в детстве, — матери, материнской ласки, заботы. Лигов уловил изменение в настроении друга и, догадавшись о его причине, шутливо сказал:

— Вы, Тамара Владиславовна, назначаетесь капитаном домашнего корабля. А посему прошу вас принять его, произвести осмотр.

Он жестом дал ей дорогу в широкий коридор. Тамара Владиславовна покачала головой:

— Какая же из меня хозяйка…

— Вашим боцманом будет Мэйл, — все тем же торжественно-шутливым тоном продолжал Лигов и обратился к негру: — Ты согласен, Джо, быть на службе у миссис Клементьевой?

— О да… — ответил белозубой улыбкой Мэйл.

Дом был просторный, со вкусом обставленный, но запущенный, и Тамара уже стала про себя отмечать, что надо сделать в первую очередь, где что переставить. Лигов остановился около одной двери и, нажав на бронзовую, почерневшую от времени ручку, открыл ее. На всех повеяло застоялым воздухом нежилого и давно не проветриваемого помещения.

— Вот тут будет ваша спальня, — тихо проговорил Лигов, — если, конечно, понравится.

Тамара с восхищением осматривала комнату. Это был настоящий будуар, с чудесным трельяжем, зеркальным шкафом для платьев, широкой кроватью с резными спинками. Стены были затянуты золотистым шелком.

— Как хорошо! — проговорила Тамара, любуясь уютной спальней.

Но ее слов не слышал Лигов. Он смотрел на трельяж. Там стояли покрытые пылью флаконы с духами, коробки с пудрой, гребни и щетки — все лучших французских фирм… Ко всему этому ни разу не притронулась рука Марии. Эти стены не слышала ее голоса, шелеста ее платья. Лигов вспомнил, как он устраивал этот дом, обставлял эту спальню, готовя сюрприз Марии, Так она и не узнала о нем…

Из задумчивости его вывел Северов:

— А ну, марш назад, разбойники!

Он задержал сыновей, которые хотели прошмыгнуть в спальню. Лигов тряхнул головой, прогоняя тяжелые воспоминания;

— Рядом ваша комната, Георгий Георгиевич.

— Но мы же так стесним вас, — попытался возразить Дементьев, но Лигов остановил его печальной улыбкой:

— Дом большой. Для всех найдется место. А мне довольно кабинета.

В эту минуту Лигов казался совсем старым, измученным. Седые волосы заметно поредели, лицо — в глубоких морщинах. Особенно старили его глаза, печальные, тусклые, с застывшим в них навсегда горем. У Клементьева в сердце шевельнулась жалость к капитану, и чтобы отвлечь его, он воскликнул:

— Господа! Прошу вас сегодня на осмотр шхуны «Надежда». — Его мужественный голос прозвучал в запущенной спальне гулко и четко и словно разбудил остановившееся здесь несколько лет назад время.

— Закончим здесь… — Лигов притворил дверь спальни и внезапно побледнел. Рука его прижалась к груди. Он тяжело дышал. Казалось, еще мгновение — и Лигов потеряет сознание, упадет и сердце навсегда перестанет биться.

— Что с вами? — бросилась Тамара к капитану. — Вам плохо?

Олег Николаевич ничего не ответил. Клементьев и Северов подхватили его под руки и выведи в гостиную, хотели положить на диван. Лигов слабым, но настойчивым движением руки отстранил их от себя и тихо попросил:

— Воды, и там… — он поднял руку, указывая на дверь кабинета, но тут же уронил ее на колени, — там флакон…

Северов бросился в кабинет и вернулся с флаконом. Лигов сам отлил несколько капель в стакан с водой и выпил. В гостиной стояла настороженная тишина. Испуганные друзья с тревогой следили за капитаном. Лигов сидел несколько минут, опустив голову. Лоб его покрылся испариной. Потом Олег Николаевич поднялся и с досадой сказал бросившимся к нему Северову и Клементьеву:

— Оставьте. Если корабль с пробитым днищем начинает тонуть, его за борта не поддержишь. — К лицу Лигова прилила кровь, бледность исчезла. Он слабо улыбнулся. — Ну до чего же у вас кислые лица! Поберегите их до моих похорон.

— Зачем так шутить, Олег Николаевич? — с мягкой укоризной сказала Тамара.