Трагедия капитана Лигова

Ингвалл обернулся в сторону мостика и поднял руку, призывая капитана к вниманию. В это время Клементьев говорил Абезгаузу:

— Вы отдыхайте. Я стану за штурвал.

— Но, капитан… — начал Петер и сжал рукоятки штурвала.

— Уйдите! — повысил голос Георгий Георгиевич. Абезгауз попробовал упорствовать:

— Вы же не бывали еще на охоте. Посмотрите, как я…

— Прочь от штурвала! — почти прорычал Клементьев. — Выполняйте приказ капитана!

А Ингвалл уже приказывал:

— Лево руля! Ход средний!

Все смотрели на мостик, не понимая, что там происходит. Клементьев шагнул к штурвалу, и если бы Абезгауз в это мгновение не отступил, он был бы отброшен.

Судно отклонилось от курса, и Ингвалл выругался. Охота начиналась плохо. Но тут штурвал оказался в руках Клементьева, и судно пошло ровно. Георгий Георгиевич, уже забыв о стычке с Абезгаузом, собрал все внимание. Ингвалл то рукой, то голосом отдавал приказания, и Клементьев, послушно выполняя их, подводил судно к стаду. Оно шло наперерез курсу «Геннадия Невельского».

Это использовал Ингвалл. Он припал к пушке, целился. Сейчас норвежец ничего не слышал, кроме шума фонтанов, ничего не видел, кроме черно-бурых полосатых спин животных. На палубу донесся запах фонтанов, напоминавший запах свежих огурцов.

Моряки смотрели на блестевшие в солнечном свете мокрые, блестящие, точно покрытые лаком, спины животных. «Что же он медлит? — нетерпеливо думал Клементьев. — Киты-то вон, рукой подать!» Он с трудом удержался, чтобы не закричать гарпунеру. Ему казалось, что киты сейчас уйдут, и тогда их не догнать. В оцепенении находились и другие моряки. Ходов крепко стиснул зубами мундштук трубки. Ему тоже хотелось поторопить гарпунера. Ингвалл все медлил. Вот мимо судна прошел один кит, за ним — второй, третий…

Абезгауз злорадно подумал: «Кажется, Ингвалл помнит о записке, о Лиге».

Штурвальный метнул взгляд на Клементьева: «Посмотри на китов, посмотри», — и тут же испуганно вздрогнул. Гарпун со свистом вылетел из ствола пушки, спирально разматывая за собой линь. Грохот выстрела еще не утих, как крупный кит рванулся, как бы пытаясь выпрыгнуть из воды, но тут же забился, подняв фонтан брызг, и пошел в глубину.

Вода окрасилась кровью. Гарпун глубоко засел в теле кита и сейчас тащил за собой линь.

— Стопинг! — приказал Ингвалл, и судно, шедшее самым тихим ходом, почти остановилось.

— Попал! Попал! — шумели на палубе возбужденные матросы. — Есть!

Азартом горели их глаза, лица были разгорячены. Любая охота не оставляет равнодушным, а охота на кита захватывает во сто крат сильнее. Ходов, взяв трубку в руку, шумно вздохнул:

— Первый кит! — и перекрестился. — С хорошим почином!

Клементьев по-прежнему напряженно следил за Ингваллом. Норвежец не отрывал глаз от моря.

Все это продолжалось несколько секунд. Кит с шумом показался на поверхности и поплыл в сторону берега за ушедшим стадом. Из его бока, где торчал гарпун, била струя крови.

Кит ушел саженей на двести вперед. Кто-то из моряков крикнул:

— Уйдет!

Но тут линь натянулся. Все почувствовали, что животное пытается плыть дальше, тянуть за собой судно, но сил уже не хватает. Клементьев ждал новых команд Ингвалла, но норвежец по-прежнему следил за китом, который бился на лине, ходил из стороны в сторону, яростно взвихривал хвостом воду. Так длилось около часа, наконец кит затих… Линь ослабел. Ингвалл показал жестом, чтобы его выбирали, а Клементьеву крикнул:

— Самый малый вперед!

«Геннадий Невельской» подходил к туше кита. Моряки столпились у борта, рассматривая первую добычу. Кит лежал на боку, показывая на хвостовом стебле ряд бугорков. Все двенадцатиметровое тело было усеяно усоногими раками. Тушу подтянули к борту и за хвост принайтовили к кнехту.

Ингвалл укрыл пушку чехлом и подошел к капитану, который также рассматривал добычу. У Клементьева было смешанное ощущение, которое он не смог бы передать на словах. К радости первой победы примешивалось чувство, похожее на разочарование. Что-то легко, без особой борьбы дался первый кит. По лицу Клементьева бродила неуверенная улыбка.

— С первым китом, капитан! — услышал Георгий Георгиевич голос Ингвалла.

— Спасибо! — Клементьев горячо и сильно пожал руку норвежцу. — У вас был очень удачный выстрел.

Норвежец и сам был рад и горд происшедшим, но он, честный и прямой, не мог скрыть от капитана:

— Такой счастливый выстрел удается очень редко. Клементьев непонимающе смотрел на Ингвалла. Тот пояснил:

— Гарпун попал где-то вблизи сердца. Разорвалась граната и смертельно поразила животное. Случай, счастливый случай, удача! Это хорошая примета — наш промысел пойдет успешно!

Клементьев еще раз поблагодарил Ингвалла и сказал:

— Вы отличный гарпунер, и поэтому наш промысел будет удачным. А теперь в порт!

«Геннадий Невельской» взял курс на Чин-Сонг. Абезгауз с искривленным бешенством лицом стоял за штурвалом. Все его расчеты провалились. О, как он сейчас ненавидел норвежца, капитана, боцмана, который вон стоит у борта и смотрит на тушу. Абезгауз думал, как же поступить дальше, что сделать? Но ненависть, злоба, душившие его, путали мысли.