Трагедия казачества. Война и судьбы-1

Перу Бойко принадлежали его воспоминания о пытках и истязаниях, которым он подвергался в 1937 г. во внутренней тюрьме НКВД, выходившей окнами в рощу, а также его сатирические повести, клеймившие неудачные попытки «гебистов» развернуть партизанское движение в Ставрополе. Читатели с нетерпением ждали новых фельетонов «Аспида», до революции одноклассника М.А. Булгакова в Киевской гимназии, затем библиотекаря в Киевском военном училище, где он получил 3 года по провокационному делу «Весна» группы офицеров-преподавателей училища. Особенный успех имел его фельетон о колхозной свинье Маше, которая с младенческих лет жила в колхозе в таких комфортных условиях, о которых не смел мечтать ни один колхозник… Её отпаивали сливками, откармливали добротным зерном, часто мыли в душе, чтобы, упаси Боже, не повредить её сытому и благополучному существованию…

Газета печатала статьи атамана станицы Николаевской М.Г. Земцова об ужасах спровоцированного Л.М. Кагановичем в 1933 г. искусственного голода на Кубани (под псевдонимом М. Хопёрский), статьи о Лермонтовском Ставрополе местного лермонтоведа, Л.Н. Польского (Леонидова), очерк о кафедральном соборе юного студента Н. Крестовоздвиженского (сына местного энтомолога В. Лучника), большую статью Л. Градова «Быть Ленинграду пусту», первой рассказавшей об ужасах Ленинградской блокады, возникшей по вине Л.А. Жданова, отказавшегося от пополнения продовольственных запасов Ленинграда в первые месяцы войны. Очень интересен был очерк бежавшего из Сталинграда журналиста Юрия Чекалина о жизни крестьян Ставрополья в оккупацию. Они жирно ели, много пили самогона-первача, предаваясь размышлениям о будущем. А после прорыва немецкой обороны 19 ноября 1942 г. им следовало уже собирать обозы и по льду Азовского моря пробирайся на Таганрог. Ведь всех их ждала мобилизация в армию и безжалостная гибель в кровопролитных боях на Сев. Донце, и в битве на Курской дуге, и при переправе через Днепр при занятии Киева. Мало кто из этих ставропольцев тогда выжил, много тел убитых занёс Днепр в пучину Чёрного моря. Сам Чекалин, бывший «звездой» «Орджоникидзевской правды» появился в Ставрополе внезапно в канун разгрома немцев под Сталинградом, не поймёшь не то дезертир, не то беглец из лагеря военнопленных. Зондерфюрер отдела пропаганды «К» Шюле всячески убеждал его перейти на работу в «Утро Кавказа», но Чекалин упирался и затягивал решение. Что-то в его положении было неясно: будь он дезертир, ему от советов не было бы пощады. Да и на беглеца из лагеря военнопленных он тоже не был похож: шинель на нём ещё была целая, да и не пройти ему было путь от Сталинграда до Ставрополя без надёжных немецких документов. Оставался ещё вариант: с хорошими документами пройти в качестве разведчика по немецким тылам Ставрополья, что он, наверно, и сделал в конце концов. Поломавшись в отделе пропаганды «Кавказ», он поехал в глухой тыл Ставрополья, побывал в его медвежьих углах, насмотрелся, наговорился и вернулся с уже написанной рукописью. Его очерк имел большой успех. Это была первая корреспонденция о настроениях и надеждах ставропольскою мужика-хлебороба. Сам Чекалин как появился, так тут же и исчез… Не исключено, что в его судьбу вмешался Абвер, имевший в Ставрополе своих достойных представителей-офицеров в совершенстве владевших русским языком и они, возможно, вовлекли его в свои игры. Ведь до конца войны ещё оставалось два с половиной года и в судьбе самого Чекалина могло произойти много метаморфоз! Во всяком случае, неожиданное возникновение Чекалина в ноябре-декабре 1942 года носило таинственный и неразгаданный характер. Мне, во всяком случае, он больше нигде не встретился!

Со времени молебна, отслуженного духовенством Успенской церкви на Ярмарочной площади, произошли перемены и в церковных делах. В газете Утро Кавказа» появилась статья моего отца за подписью Н. Дмитриевский, где излагалась история жесточайшей борьбы между двумя течениями Русской Православной Церкви: тихоновцами и обновленцами. В результате этой борьбы во всей епархии осталось 12 церквей! Мощный натиск верующих поневоле заставил подумать о возрождении кое-где сохранившихся церквей и обезпечении их духовенством. По инициативе румынского командования и с помощью городской управы начали перевозить из закрытой Андреевской церкви сваленные грудой документы краевого архива-ГАСК. Помещение церкви было приведено в порядок: на Рождество 25 декабря состоялась служба в освобождённой от архивных дел церкви с участием православных румынских солдат и офицеров. На втором этаже пристройки колокольни расположилось Епархиальное Управление (с обширной библиотекой краевого архива), а на первом этаже была устроена свечная мастерская, начавшая снабжать свечами ближайшие к Ставрополю церкви. Таким образом в Ставрополе появился еще один собор, ставший в дальнейшем играть роль кафедрального.