Трагедия маршала Ахромеева

Ахромеев пишет: «Те проблемы, связанные с армией, которые влияли прямо на обстановку в обществе, расстановку политических сил в стране, он со мной не обсуждал. Думаю, это не случайно. Ему было известно мое определенно критическое отношение к тому, что он не всегда использовал полномочия Президента, которые ему конституцией СССР были представлены, для поддержания законности и порядка в стране. Сдержанно он относился и к моим многочисленным просьбам, чтобы он выступил лично как Президент и осудил антиармейскую кампанию, проводимую в стране «новыми демократами». Нередко он говорил военным так: «Защищайтесь. Выступайте в печати».

В конце декабря 1988 года Ахромеев сдал дела и должность в Генеральном штабе и приступил к работе как советник Горбачева, тогда Председателя Президиума Верховного Совета и Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами страны. Ахромеев неоднократно выступал на заседаниях Съезда народных депутатов и в Верховном Совете, а также в печати со статьями, где говорил об опасности быстрого завоевания СССР странами НАТО.

В этот период наиболее ярко раскрылся характер С. Ф. Ахромеева, как государственного деятеля и дипломата. Обладающий высоким интеллектом, прекрасной памятью и обширными знаниями в военной области, он умело и гибко ведет переговоры с американцами, отстаивая интересы обороноспособности государства.

В июле 1988 года состоялся визит делегации Вооруженных сил в США, которая посетила военные базы, присутствовала на учениях сухопутных войск, вела переговоры по сокращению вооружений.

В заключение визита Ахромеев был принят президентом Р. Рейганом. Он так описывает эту встречу: «До этого мне довелось с ним встречаться и кратко беседовать в Рейкьявике, Вашингтоне и Москве. Не мне судить о компетентности Рейгана в проблемах внутренней политики США, о его способностях их решать, но есть основания полагать, что он был в этом отношении подготовленным и опытным государственным руководителем. О внешнеполитических же проблемах (в этом я имел возможность убедиться лично) он имел только общие представления. Вести переговоры и беседы даже на встречах с М. С. Горбачевым он, как правило, поручал госсекретарю Дж. Шульцу. Но меня поражала естественность и непринужденность поведения этого человека в процессе переговоров даже тогда, когда он не знал в деталях рассматриваемый вопрос. Он, видимо, считал как бы совершенно нормальным, что президенту США нужно знать только существо проблемы. Остальное сделают его помощники. Рейган был неизменно корректен, доброжелателен и подтянут.

Официальные беседы, подобные той, которую он провел со мной, продолжались (меня предупредили об этом) обычно 30 минут и очень часто завершались рассказом Р. Рейгана о каком-то подходящем к встрече случае. Так оно было и на этот раз. После моего 10-минутного рассказа о поездке по стране и пребывании в войсках он в течение 10–12 минут задавал мне вопросы, делился со мною воспоминаниями о недавно состоявшемся майском его визите в Москву, а в заключение рассказал… анекдот. Р. Рейган спросил, знаю ли я, что с фортом Худом, в котором я был на войсковом учении, тесно связана была деятельность генерала Паттона при подготовке войск в состав экспедиционных сил в Европу. (Паттон — известный американский генерал Второй мировой войны, большой мастер маневренных операций танковых войск.) Я ответил, что о воинском мастерстве генерала Паттона в ходе войны в Европе знаю хорошо, но как он готовил войска на территории США, не знаю.

Тогда послушайте, сказал Рейган. В 1943 году генерал Паттон закончил формирование и подготовку армейского корпуса, которым он командовал, к переброске в Европу. Осталось провести только итоговое корпусное учение. Он начал его проводить. Но на учении, как это у вас, военных, нередко бывает, события развивались совсем не по плану. Вскрылось много недостатков. Войска проявляли медлительность в выполнении задач, действовали недостаточно организованно, плохо взаимодействовали с авиацией, командиры опаздывали с донесениями и даже неправдиво докладывали о складывающейся обстановке. Генерал Паттон нервничал, делал внушения подчиненным, но недостатки исправить не удавалось. В конце суток, ночью, он собрал командный состав в штабной палатке, провел разбор, некоторых командиров наказал и разгневанный вышел из палатки. За ним вышли подчиненные командиры. При выходе он увидел, что часовой, который охранял палатку, где подводились итоги учения за сутки, спит. Часовой заснул на посту — этого только не хватало! Генерал Паттон тронул часового стэком, разбудил его и, сдерживая гнев, спросил: «Что ты здесь делаешь, сынок?» Часовой настолько растерялся, что даже не встал и, лежа на земле, ответил: «Я сплю, сэр». Тогда генерал Паттон, повернувшись к командирам, сказал: «Спасибо хоть этому солдату. Во всем бедламе, который происходил на этом поле сегодня, только он один сказал мне правду».