Трагедия России. Цареубийство 1 марта 1881 г.

Свое собственное требование они выставить не решались: введение социализма в России путем террористического шантажа было нереально уже потому, что этого не поддержал бы тогда просто никто — ни народные массы, ни либеральная публика, ни царские чиновники. Поэтому публично выражать свои сокровенные желания они и не могли.

Оставалось выдвигать совершенно нелепое требование конституции, которая им самим не только не была нужна, но просто вредна. Это, однако, не казалось им опасным: если дело дойдет до реальных переговоров с запуганным правительством — вот тут-то и можно будет пошантажировать весьма серьезными условиями.

Скептикам, собирающимся возразить насчет того, что кто же ведет переговоры с шантажистами-террористами, ответим, что очень многие. Непосредственно же с Тихомировым, находившимся тогда уже за границей, чисто номинально оставаясь во главе совершенно разгромленной террористической партии, затеялись самые настоящие прямые переговоры от лица правительства осенью 1882 года. Этот известный эпизод не привел ни к каким результатам, хотя возвращение Чернышевского из Сибири произошло если не вследствие, то сразу после данной попытки переговоров! Но для срыва этих переговоров потребовалась определенная мощная контринтрига, изложение которой уже выходит за возможности данного издания.

Необходимы были, следовательно, переговоры и в 1879–1880 годах. А вот их-то добиться и не удалось! Почему?

Да потому, что террористы только воображали, что это только они сами кого-то запугивают. А участвовали-то в этом запугивании отнюдь не одни террористы!

Даже один из них, один из самых талантливых, а потом и самых влиятельных — Желябов, явно поначалу двурушничал, не занимаясь террором, а имитируя его. Но и из этого ничего бы не получилось, если бы им не подыгрывали совершенно другие силы.

В случае со взрывами на железной дороге это не так очевидно, хотя следует признать, что царь в этих ситуациях был гарантированно защищен от неприятностей изменением порядка движения поездов.

В случае же халтуринского взрыва это гораздо более ясно. Причем гуманизмом тут и не пахло: взорванных-то солдат никто не пожалел!

Царя запугивали, и запугивали всерьез — и запугали!

После 5 февраля он перестал, наконец, прогуливаться в публичных местах, а еще раньше начал себя вести при выездах более чем странно. Начальник его охраны полковник А.И. Дворжицкий вспоминал: «После 2-го апреля 1879 года государь император стал выезжать с конвоем; мне же приказано было находиться постоянно у Зимнего дворца, при прогулках, выездах и возвращениях во дворец его величества. Покойный государь по возвращении с поездки весьма часто подзывал меня и отдавал приказания о наведении справок о замеченных им на улицах подозрительных лицах. Хотя несколько раз мне удавалось напасть удачно на след указанных его величеством личностей, но, во избежание могущих быть ошибок, градоначальник Зуров приказал мне не ограничиваться наблюдением у дворца, а сопровождать государя императора всюду.

Его величество, привыкнув видеть меня около себя везде во время выездов, постоянно обращался ко мне с указаниями на лиц, казавшихся по какой-либо причине ему подозрительными. Следуя за экипажем государя, я старался быть как можно внимательнее, дабы не пропустить что-либо, могущее обратить на себя внимание государя. Случалось часто, что при докладе его величеству о задержании при проезде государя подозрительной личности он замечал: «верно, у него скверная рожа». Задержанные лица отправлялись в секретное отделение канцелярии градоначальника для справок и удостоверения личности».[881]