Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

«Борьба с реакционной поповщиной является составной частью классовой борьбы с врагами социализма, с врагами народа. Товарищ Сталин подчеркивал, что наша агитационная работа должна быть поставлена по-большевистски. По-большевистски должна быть поставлена и антирелигиозная пропаганда… Неправильно было бы думать, что религиозные предрассудки могут исчезнуть в порядке самотека, что отмирание их произойдет стихийно… Товарищ Сталин разоблачил несостоятельность утверждения, что мы уже преодолели пережитки капитализма в сознании людей… Борьба с религиозными предрассудками, разоблачение поповщины есть один из участков борьбы за победу коммунизма».

Положение в корне изменилось, когда началась война. Силу Сталин уважал и с давлением обстоятельств считаться умел. Поворот сталинской политики по отношению к Церкви во время войны имел совершенно иной характер, чем национально-пропагандистские новшества 30-х годов. Изменение церковной политики во время войны было, во-первых, вынужденным, а во-вторых, реальным.

Отношение верующих к личности Сталина в большой мере определяется оценкой мотивов, вызвавших восстановление Церкви во время Великой Отечественной войны. Какими же могли быть эти мотивы? Рассмотрим их последовательно.

1. Требования союзников об улучшении положения религии в СССР.

Такое давление на Сталина, действительно, оказывалось – во всяком случае, со стороны общественности и президента США. Во время обсуждения в конце 1941 г. декларации «Объединившихся держав» Рузвельт категорически потребовал включения пункта о «свободе религии». Фактически это было одним из условий предоставления американской помощи по ленд-лизу. После некоторого сопротивления Сталин уступил (переговоры вели Гарриман в Москве и Литвинов в Вашингтоне). Однако для удовлетворения союзников достаточно было ограничиться эффектными демонстративными шагами в пользу Церкви: прекращением атеистической пропаганды, публикацией в печати положительных материалов о Церкви, отменой комендантского часа во время празднования Пасхи и т. п. Все это и было сделано уже в начале 1942 г.

2. Массовое открытие храмов на оккупированных территориях.

Вообще говоря, идеологическая стратегия фашизма состояла в раздроблении, извращении и, по возможности, ликвидации христианства, как одного из «порождений еврейства», и в замене его местными языческими культами. Однако из пропагандистски-тактических соображений оккупационные военные власти не препятствовали верующему населению открывать церкви. При освобождении этих территорий советской армией церкви оставлялись открытыми – в противном случае контраст был бы слишком разителен. Сохранились свидетельства о массовых крещениях русского населения во время оккупации. Так, некий игумен Георгий, проведя такие крестины в станице Кущевской Кубанской области в октябре 1942 года, спрашивал у верующих:

«Куда вы так спешите?» – На что получил характерный ответ: «Каждый день дорог, батюшка, может раньше, чем прибудет постоянный священник, опять наши придут и опять конец церкви…» (Русское возрождение. Париж. 1982. № 18. С. 113–117).

В связи с управлением большим количеством вновь открытых храмов Сталин встал перед проблемой восстановления церковной иерархии. Возможно, Сталину вначале импонировала национально-языческая ориентация фашизма, но постепенно, по мере того как обозначилось военное поражение Германии, его преклонение перед Гитлером стало ослабевать, и он стал искать новую идеологическую стратегию, более перспективную для своего дальнейшего личного возвышения.

3. Опасность возникновения русского национального движения, направленного против большевизма и Сталина.