Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Так, он осудил заграничный Карловацкий церковный собор «за попытку восстановить в России монархию из дома Романовых». Однако никакими силами советская власть не могла добиться от него запрещения карловацких епископов в священнослужении, ибо такое запрещение было бы нарушением Соборного постановления, отменившего церковные наказания по политическим мотивам.

Внутренняя архиерейская оппозиция «справа», так называемая «даниловская» (название – от Даниловского монастыря), также не вызывала со стороны патриарха никаких актов запрещения. Между тем глава этой оппозиции, архиепископ Феодор (Поздеевский), авторитетный иерарх, бывший ректор Московской духовной академии, не только открыто не одобрял слишком, по его мнению, компромиссную ориентацию патриарха, но фактически отказал ему в дисциплинарном подчинении, не приняв назначения на Петроградскую епархию. Более того, архиепископ Феодор объединял вокруг себя группу иерархов, оказывавшую заметное влияние на Церковь в направлении большей непримиримости к советской идеологии и к попыткам обновленцев под видом «объединения» заразить своим духом всю Русскую церковь.

Значительно более важным, чем вопрос о том, чья позиция была правильней, нам представляется тот замечательный факт, что при всех этих серьезнейших разномыслиях, взаимная церковная любовь ничем не была нарушена. Несмотря на свое несогласие и неподчинение, епископы, объединившиеся вокруг Данилова монастыря, не прерывали молитвенно-канонического общения с патриархом, а он, в свою очередь, признал их право руководствоваться своей совестью в вопросах отношения к властям предержащим…

То, что церковная любовь не всегда совпадает с единомыслием, показал следующий характерный эпизод. Ближайшими советниками и единомышленниками патриарха в этот период оказались архиепископ Иларион (Троицкий) и архиепископ Серафим (Александров). Иларион вел непосредственные переговоры в ГПУ с Тучковым, занимался восстановлением церковной организации, выступал на множестве церковных собраний, был составителем ряда патриарших посланий. Тем не менее архиепископ Иларион и архиепископ Серафим, в своем стремлении восстановить внешнее единство Русской церкви, не остановились перед тем, чтобы принять выдвинутое обновленцами условие объединения: добровольный отказ святейшего Тихона от патриаршества. В то же время архиепископ Феодор, столь критически настроенный к позиции патриарха, весь свой авторитет направил на то, чтобы убедить русский епископат сохранить патриарха Тихона и не идти на беспринципные соглашения с раскольниками.

Другой выдающийся иерарх, митрополит Кирилл (Смирнов), на короткое время вернувшийся из ссылки, убедил самого патриарха прекратить попытку примирения с живоцерковниками. Митрополит Кирилл указал патриарху, что он превышает полномочия, предоставленные ему Поместным собором, когда предлагает ввести в Высший церковный совет Красницкого – лицо, не избранное непосредственно собором. Патриарх Тихон признал свою ошибку в попытках сближения с Красницким и тут же эту ошибку исправил.

Когда верующий человек определяет свое отношение к тому или иному церковному деятелю, он не может выдвигать на первый план только лишь большую или меньшую степень безошибочности его поступков в сложной и неясной ситуации. Безграничная любовь церковного народа и духовенства к святейшему Тихону, ставшему живым олицетворением русской церковности, ни в какой степени не умалялась от мысли, что святейший мог совершать ошибки. Более того, сам характер этих ошибок, а также то, как святейший умел их исправлять, – дали возможность с еще большей ясностью узреть тот образ истинной соборности, выразителем которой был патриарх Тихон. Всем своим сердцем воспринимал каждый член Церкви, от мирянина до иерарха, глубокую и бескорыстную любовь церковную, исходившую от всех поступков, от всего существа патриарха.

Незабываемое впечатление произвел на современников тот дух кротости и отеческого всепрощения, который проявил святейший Тихон, принимая в общение кающихся обновленцев. С особой торжественностью был обставлен ритуал покаяния митрополита Сергия (Страгородского). Вот как описывает это событие митрополит Мануил (Лемешевский):