Трагедия Русской церкви. 1917–1953 гг.

Таким образом, стратегия заключалась в расчленении Церкви и «ликвидации» ее по частям (вспомним 5-й отдел НКЮ, который так и назывался «ликвидационным»). «Легализованная» часть Церкви, в надежде на продление своего существования, занималась перевоспитанием верующей массы в требуемом духе, а сама дифференциация Церкви на преследуемую и «покровительствуемую» части создавала иллюзию «свободы совести» и «невмешательства» государства в «чисто религиозные вопросы». Тем самым подрывалась нравственная основа всякой борьбы и протеста как внутри страны, так и за рубежом. Наличие «привилегированной» части церковной организации создавало также соблазн для преследуемой части, порождая тенденцию к сделкам, компромиссам, идеологическим уступкам, что и было необходимо для «ликвидаторов». В конечном счете вспоминали, что «модернизированная» и «перекрасившаяся» Церковь еще более опасна, чем прежняя, и подвергали ее той же участи.

Такой, во всяком случае, была программа, как это вытекает из всей совокупности фактов. В действительности эта программа сталкивалась и с внутренними противоречиями в партийно-государственном руководстве и с серьезными препятствиями, внешними и внутренними. Наиболее неожиданным и мощным ударом по всей стратегии «ликвидации» стало движение «автокефалистов» против обновленчества. Затем проявила себя сила общехристианской солидарности и возмущенного морального чувства человечества, вынудившая, вопреки всем планам, выпустить на свободу патриарха Тихона и тем подорвать влияние обновленчества.

Фактической неудачей обернулась также попытка использовать самого патриарха Тихона для идеологического перевоспитания верующего народа: никто не поверил, что патриарх призывает к чему-то большему, чем лояльность, т. е. терпеливое исполнение требований и перенесение злоупотреблений советской власти, и аполитичность, т. е. равнодушие к политическим целям и идеалам, включая коммунистические. Что же касается системы «регистрации», то она тоже потерпела в то время неудачу, т. к. народ попросту игнорировал эту систему, продолжая посещать незарегистрированные храмы и возносить за богослужением имена своих законных, но тоже «незарегистрированных» епископов: обновленческих же священников народ в храмы не допускал. Столь же малое впечатление произвели угрожающие указы, изданные вскоре после освобождения патриарха Тихона, о том, что обвинение с него не снято, что изменена лишь «мера пресечения» его преступной деятельности, что освобожден он в порядке «частной амнистии», – так что упоминание его имени за богослужением будет рассматриваться как контр революционная демонстрация и может служить основанием для расторжения договора с общиной об аренде храма (т. е. для закрытия храма или передачи его обновленцам). Массовые аресты епископов также не привели к разрушению Церкви, т. к. на аресты Церковь ответила массовыми хиротониями, многие из которых были совершены тайно. При этом неустойчивая часть епископата, отпавшая в обновленчество, заменялась теми, кто проявили себя исповедниками и хранителями Церкви в самый трудный период 1922–1923 гг.

Неудивительно, что власти так настойчиво добивались от патриарха Тихона, а затем от его преемников права контролировать состав епископата: пока это требование, бывшее важнейшим, хотя и негласным, условием «легализации» церковного управления, не было выполнено, Церковь, возглавляемая пастырями-исповедниками и опиравшаяся на поддержку верующей массы, была непоколебима. Ликвидация Церкви пошла беспрепятственно только после того, как церковное управление начало дополнять судебно-административные репрессии над иерархами репрессиями церковно-каноническими, увольняя с кафедр сосланных исповедников и ставя на их место лиц, удовлетворяющих требованиям властей. Пока Церковь сохраняла внутреннюю чистоту и верность своим каноническим основам, она успешно противостояла натиску всех врагов.

Между тем этот натиск становился все более изощренным. Для подкрепления своего «канонического» фундамента, опиравшегося всего лишь на справку патриарха Тихона о передаче канцелярии и на решения незаконного Поместного собора 1923 г. (состоявшегося за месяц до освобождения патриарха!), «низложившего» патриарха Тихона, – обновленцы обратились за помощью к восточным патриархам.