Трагедия с «Короско»

Теперь и самый характер местности стал видимо изменяться: вместо однообразной песчаной равнины повсюду вырастали фантастические черные скалы и утесы, среди которых, извиваясь, змеились ярко-оранжевые пески, словно излучистая река. Верблюды выступали один за другим, то ныряя между громадными валунами и утесами, то снова появляясь на мгновение на открытом месте между двумя утесами. Задние всадники могли только видеть длинные шеи и мерно покачивавшиеся головы верблюдов, словно то была вереница змей, извивавшихся среди черных скал. Все это так походило на сон, тем более что кругом не было ни звука, кроме мягкого шлепанья ног верблюдов и их тихого однообразного сопенья. Все молчали; жара начинала становиться томительной.

Мисс Адамс, которая совершенно окоченела за ночь, теперь, видимо, радовалась солнцу. Осмотревшись кругом, она потирала свои тощие старческие руки и отыскивала глазами племянницу.

— Сади, — проговорила она, — мне казалось ночью, будто ты плакала, и теперь я действительно вижу, что ты плакала. О чем?

— Я думала, тетя…

— Помни, дорогая, что мы всегда должны стараться думать о других, а не о себе!

— Я и думала не о себе, тетя!

— Обо мне, Сади, не беспокойся, не тревожь себя…

— Нет, тетя, я думала не о вас!

— Но ты о ком-нибудь особенно думала, да?

— Я думала о мистере Стефенсе, тетя! Какой он был славный, добрый и мужественный! Если подумать только, как он заботился о нас, как постоянно думал обо всем, даже в последние минуты, как он старался стянуть с себя куртку, несмотря на то, что ему мешали его бедные связанные руки. Ах, тетя, он для меня святой и герой, и останется им для меня навсегда!

— Да, но теперь его нет на свете, нет в живых.

— Я желала бы, если так, чтобы и меня не было на свете! — сказала Сади.

— Но ему от этого было бы не легче!

— Как знать, мне кажется, что тогда он был бы не так одинок! — сказала девушка и задумалась.

Некоторое время все четверо ехали молча. Вдруг полковник Кочрэнь в ужасе схватился руками за голову, воскликнул:

— Боже правый! Я, кажется, теряю рассудок!

Это уже несколько раз в течение ночи начинало казаться его спутницам. Но с самого рассвета он был совершенно спокоен и разумен; они приписали это бреду, и вдруг странное восклицание его снова встревожило их.

Ласковыми словами дамы старались успокоить его, но полковник не унимался.

— Нет, нет, я положительно не в своем уме! Ну, как вы думаете, что я сейчас видел?

— Не все ли равно? Не волнуйтесь! Мало ли, что может привидеться после такой утомительной ночи. Ведь вы почти совсем не спали! — успокаивала его миссис Бельмонт, ласково положив свою маленькую ручку на его руку. — Ведь вы думали за всех нас, заботились о всех нас, не мудрено, что вы и переутомились. Сейчас мы сделаем привал, вы хорошенько проспите часок-другой, отдохнете и снова будете совсем молодцом!

Но полковник почти не слушал ее, он смотрел куда-то вдаль, вперед и, все так же волнуясь, воскликнул:

— Нет! Я никогда еще не видал так ясно! Там, на вершине холма, вправо впереди нас… бедный мистер Стюарт стоит там, в моем красном кумберландском шарфе на голове, в том самом виде, в каком мы оставили его!

Теперь дамы невольно взглянули в том же направлении и на лицах их отразилось то же недоумение, похожее на испуг.

Там действительно — вправо, впереди — был ряд черных скал, словно небольшой хребет, вроде бастиона, по правую сторону тесной и глубокой балки, в которую теперь спускались верблюды. В одном месте этот черный бастион возвышался как бы наподобие небольшой башенки, и на этой-то башенке стояла неподвижно знакомая фигура пресвитерианского священника. Весь он был одет в черное, и только на голове виднелся яркий красный тюрбан. Второй такой своеобразной приземистой тучной фигуры не могло быть; он, казалось, напрягал свое зрение, чтобы взглянуть вниз, в долину.

— Неужели это в самом деле он?

— Да, это он! Он самый! — воскликнули дамы. — Смотрите, он глядит в нашу сторону и машет нам рукой!

— Боже правый! Да ведь они его застрелят! Спуститесь вниз, спрячьтесь! Не то вы не останетесь живы, безумец вы этакий! — крикнул Кочрэнь. Но его пересохшее горло издало только какой-то дикий, хриплый звук.

Некоторые из дервишей также заметили странную, появившуюся на скале фигуру, и уже наводили свои ремингтоны, но вот чья-то длинная рука появилась из-за спины Стюарта, схватила его за платье, — и он мгновенно исчез, как исчезают куклы во время представлений Петрушки.