Трагедия в трех актах

Мистер Саттерсвейт покачал головой. Он слишком часто страдал, пересекая Ла-Манш, чтобы питать иллюзии относительно крепости своего желудка на борту судна. Этим утром мистер Саттерсвейт наблюдал «Мирабель» из окна спальни. Дул довольно сильный бриз, и он поблагодарил Небо за то, что находится на суше.

Войдя в гостиную через французское окно, сэр Чарлз крикнул, чтобы подали напитки. Затем вновь обернулся к своему другу:

– Тебе тоже не грех походить под парусом, Толли. Разве, сидя в своем кабинете на Харли-стрит, ты не убеждаешь своих пациентов в том, как им пойдут на пользу морские волны?

– Одна из положительных сторон профессии врача, – отозвался сэр Бартоломью, – заключается в том, что ты не обязан следовать собственным предписаниям.

Сэр Чарлз рассмеялся, продолжая машинально играть роль грубовато-добродушного морского офицера. Это был красивый, безупречно сложенный мужчина с худощавым лицом и сединой на висках. Он выглядел тем, кем был на самом деле, – прежде всего джентльменом и только потом актером.

– Ты плавал один? – спросил доктор.

– Нет. – Сэр Чарлз повернулся, чтобы взять бокал с подноса, который держала хорошенькая горничная. – Со мной был матрос. Точнее, девушка – Эгг.

Нотка смущения в голосе сэра Чарлза заставила мистера Саттерсвейта бросить на него любопытный взгляд.

– Мисс Литтон-Гор? Она разбирается в хождении под парусом?

Сэр Чарлз печально усмехнулся:

– Рядом с ней я чувствую себя новичком, но делаю успехи – с ее помощью.

Мысли быстро замелькали в голове мистера Саттерсвейта.

«Интересно, мисс Литтон-Гор… возможно, поэтому он здесь не затосковал?.. У него опасный возраст, в такой период всегда появляются молодые девушки…»

– Море… – продолжал сэр Чарлз. – Нет ничего лучше моря, солнца и ветра. Ну и скромного жилища, куда можно вернуться. – И он с удовольствием оглянулся на белое здание, снабженное тремя ванными с холодной и горячей водой, новейшим электрооборудованием, системой центрального отопления, а также штатом прислуги, состоящим из горничной, уборщицы, повара и судомойки. Представления сэра Чарлза о простой сельской жизни, по-видимому, были несколько своеобразными.

Высокая и очень некрасивая женщина вышла из дома на террасу и направилась к ним.

– Доброе утро, мисс Милрей.

– Доброе утро, сэр Чарлз. Доброе утро. – Легкий кивок в сторону двух остальных. – Вот меню на обед. Не знаю, захотите ли вы его изменить.

Сэр Чарлз взял меню.

– Давайте посмотрим. Дыня-канталупа, борщ, свежая макрель, куропатка, суфле «Сюрприз», канапе «Диана»… По-моему, превосходно, мисс Милрей. Все прибудут поездом в 4.30.

– Я уже дала распоряжения Холгейту. Кстати, сэр Чарлз, прошу прощения, но было бы лучше, если бы этим вечером я обедала с вами.

Сэр Чарлз выглядел удивленным, но вежливо ответил:

– Буду очень рад, мисс Милрей, но… э-э…

– Иначе, сэр Чарлз, – спокойно объяснила мисс Милрей, – за столом будет тринадцать человек, а многие люди суеверны. – По тону мисс Милрей можно было предположить, что она каждый вечер садилась за стол тринадцатой без малейших колебаний. – Кажется, все готово, – добавила она. – Я велела Холгейту привезти на машине леди Мэри и Бэббингтонов. Это правильно?

– Абсолютно. Как раз собирался просить вас это сделать.

Мисс Милрей удалилась с улыбкой превосходства на уродливом лице.

– Замечательная женщина! – с почтением произнес сэр Чарлз. – Я постоянно боюсь, что в один прекрасный день она начнет чистить мне зубы.

– Воплощенная компетентность, – заметил Стрейндж.

– Она со мной уже шесть лет, – пояснил сэр Чарлз. – Сначала была моей секретаршей в Лондоне, а здесь исполняет обязанности экономки. Хозяйство ведет как часы. Но теперь собирается уходить.

– Почему?

– Она говорит… – Сэр Чарлз с сомнением почесал нос. – Она говорит, что у нее мать-инвалид, но лично я этому не верю. У таких женщин вообще не бывает матерей. Они рождаются из динамомашины. Нет, тут что-то другое.

– Вероятно, люди начали болтать.

– Болтать? – Актер уставился на него. – О чем?

– Мой дорогой Чарлз, ты отлично знаешь, о чем болтают больше всего.

– Ты имеешь в виду, о ней… и обо мне? С ее лицом? И в ее возрасте?

– По-моему, ей еще нет пятидесяти.

– Возможно. – Сэр Чарлз задумался. – Но ты видел ее физиономию? Конечно, там есть глаза, нос и рот, но это не то, что можно назвать женским лицом. Самая отчаянная старая сплетница не могла бы заподозрить во мне сексуальное влечение к женщине с такой внешностью.

– Ты недооцениваешь воображение британских старых дев.

Сэр Чарлз покачал головой:

– Я этому не верю. В мисс Милрей столько респектабельности, что даже британские старые девы не могут этого не учитывать. Она добродетельная женщина – и к тому же чертовски полезная. Я всегда выбираю себе уродливых секретарш.

– Это разумно.

Несколько минут сэр Чарлз молчаливо над чем-то явно размышлял.

– Кого ты сегодня ожидаешь? – поинтересовался сэр Бартоломью, чтобы отвлечь его.

– Во-первых, Энджи.

– Энджи Сатклифф? Отлично.