Трагедия в трех актах

За Оливером Мэндерсом наблюдал кое-кто еще – маленький человечек с яйцевидной головой и в высшей степени неанглийскими усами. Мистер Саттерсвейт уже успел напомнить о себе мсье Эркюлю Пуаро. Детектив прореагировал на это весьма любезно. Мистер Саттерсвейт подозревал, что бельгиец намеренно преувеличивает свои иностранные манеры. Его блестящие глазки, казалось, говорили: «Вы считаете меня шутом? Ожидаете, что я разыграю для вас комедию? Bien[7], я пойду навстречу вашим пожеланиям».

Но сейчас взгляд Эркюля Пуаро был серьезным и даже слегка печальным.

Преподобный Стивен Бэббингтон, пастор лумутского прихода, подошел к леди Мэри и мистеру Саттерсвейту. Это был мужчина лет шестидесяти, с поблекшими добрыми глазами и обезоруживающе застенчивыми манерами.

– Нам очень повезло, что сэр Чарлз обосновался здесь, – обратился он к мистеру Саттерсвейту. – О таком щедром и великодушном соседе можно только мечтать. Уверен, что леди Мэри со мной согласна.

Леди Мэри улыбнулась:

– Сэр Чарлз мне очень нравится. Слава не испортила его. Во многих отношениях он все еще ребенок.

Подошла горничная, неся поднос с коктейлями, и мистер Саттерсвейт подумал, как неисчерпаем в женщинах материнский инстинкт. Но поскольку сам принадлежал к викторианскому поколению, одобрял эту черту.

– Выпей коктейль, мама! – Эгг подбежала к ним с бокалом в руке. – Но только один!

– Спасибо, дорогая, – кротко отозвалась леди Мэри.

– Думаю, – промолвил мистер Бэббингтон, – жена не будет возражать, если и я попробую один коктейль. – И он засмеялся добродушным пасторским смехом.

Мистер Саттерсвейт бросил взгляд на миссис Бэббингтон, что-то внушающую сэру Чарлзу о пользе навоза. У нее красивые глаза, подумал он.

Миссис Бэббингтон – крупная, не слишком опрятная дама – казалась весьма энергичной и свободной от мелочных условностей. Как говорил Чарлз Картрайт, приятная женщина.

Леди Мэри слегка склонилась к мистеру Саттерсвейту:

– Скажите, кто та молодая женщина в зеленом платье, с которой вы разговаривали, когда мы вошли?

– Драматург – Энтони Астор.

– Неужели? Такая анемичная особа… – Леди Мэри осеклась. – Нехорошо так говорить, но она выглядит точь-в-точь как неумелая гувернантка.

Описание настолько подходило к мисс Уиллс, что мистер Саттерсвейт рассмеялся. Мистер Бэббингтон устремил на леди-драматурга добродушные близорукие глаза и, сделав глоток, закашлялся. Не привык к коктейлям, подумал мистер Саттерсвейт. Вероятно, они воплощают для него современность, с которой приходится мириться.

– Это вон та леди? – Мистер Бэббингтон мужественно сделал еще один глоток и поднес руки к горлу. – Господи!..

– Оливер, – послышался звонкий голос Эгг Литтон-Гор, – ты настоящий хитрый Шейлок![8]

«Ну конечно! – сообразил мистер Саттерсвейт. – Он не иностранец, а еврей».

Они выглядели подходящей парой. Оба молодые, привлекательные и уже из-за чего-то ссорятся – это хороший признак… В следующее мгновение его внимание отвлек какой-то звук. Мистер Бэббингтон поднялся со стула, раскачиваясь в разные стороны. Его лицо конвульсивно подергивалось.

Леди Мэри тоже встала и с беспокойством протянула к нему руку.

– Смотрите! – воскликнула Эгг. – Мистеру Бэббингтону плохо!

Сэр Бартоломью Стрейндж быстро подошел к пастору и подвел его к кушетке у стены. Остальные столпились вокруг, не зная, чем помочь…

Через две минуты Стрейндж выпрямился и покачал головой.

– Сожалею, – без обиняков заявил он, – но мистер Бэббингтон умер.

Глава 3 Сэр Чарлз сомневается

– Зайдите на минуту сюда, Саттерсвейт, – просунул в дверь голову сэр Чарлз.

Прошло полтора часа. Суматоха улеглась. Леди Мэри увела из комнаты плачущую миссис Бэббингтон и отправилась с ней в пасторский дом. Мисс Милрей названивала по телефону. Прибыл местный врач и взял инициативу в свои руки. Быстро пообедав, гости, не сговариваясь, разошлись по комнатам. Мистер Саттерсвейт собирался последовать их примеру, когда сэр Чарлз позвал его в комнату-«каюту», где умер пастор.

Мистер Саттерсвейт вошел в комнату, справившись с легкой дрожью. Он был достаточно стар, чтобы бояться зрелища смерти. Возможно, скоро он сам… Но к чему об этом думать? «Я проживу еще двадцать лет», – успокоил себя мистер Саттерсвейт.

В комнате, кроме сэра Чарлза, находился только Бартоломью Стрейндж. При виде мистера Саттерсвейта он одобрительно кивнул:

– С Саттерсвейтом можно иметь дело. Он знает жизнь.

Слегка удивленный мистер Саттерсвейт сел в кресло рядом с доктором. Сэр Чарлз мерил шагами комнату. Сейчас он забыл о привычке сгибать руки в локтях и меньше походил на моряка.

– Чарлзу это не нравится, – заявил сэр Бартоломью. – Я имею в виду смерть мистера Бэббингтона.

Мистеру Саттерсвейту показалось, что он неудачно выразился. Происшедшее едва ли могло кому-то понравиться. Но он понимал, что Стрейндж имел в виду нечто совсем иное.

– В высшей степени огорчительно, – отозвался Саттерсвейт, поежившись от неприятного напоминания.

– Да, весьма болезненный инцидент, – кивнул врач, машинально прибегая к профессиональной терминологии.

Картрайт перестал ходить взад-вперед.