Трагедия в трех актах

– Думаете, это было разумно?

– А почему нет, дитя мое?

– Ну не знаю… Вы ведь не взяли ее с собой.

– Я боялся, что мисс Милрей будет меня стеснять. Она куда более толковая, чем я, и, чего доброго, начнет мной руководить.

Эгг засмеялась.

Миссис Милрей оказалась абсолютно не похожей на свою суровую и костлявую дочь. Это была добродушная пухлая леди, прикованная к креслу, которое стояло у окна, позволяя наблюдать за происходящим во внешнем мире.

Она выглядела обрадованной прибытием визитеров.

– Это очень любезно с вашей стороны, сэр Чарлз. Я столько слышала о вас от моей Вайолет. – Имя казалось наименее подходящим для мисс Милрей[58]. – Вы не поверите, как она вами восхищается! Ей так интересно с вами работать. Почему бы вам не присесть, мисс Литтон-Гор? Извините, что я не встаю, – мои ноги не действуют уже много лет. Я не жалуюсь – такова Божья воля. В конце концов, привыкнуть можно ко всему. Возможно, вы хотите перекусить после поездки?

Сэр Чарлз и Эгг дружно ответили «нет», но миссис Милрей не обратила на них внимания. Она хлопнула в ладоши на восточный лад, и служанка принесла чай с печеньем. За чаем сэр Чарлз перешел к цели визита:

– Наверное, вы слышали, миссис Милрей, о трагической кончине мистера Бэббингтона, который ранее был здешним викарием?

Женщина энергично кивнула:

– Да, конечно. Я читала в газете об эксгумации. Не представляю, кто мог отравить его. Такой приятный человек – здесь все любили и его, и его жену, и их деток.

– Действительно, загадочная история, – отозвался сэр Чарлз. – Мы рассчитывали, что вы сможете пролить хоть какой-то свет на эту тайну.

– Я? Но я не видела Бэббингтонов… дайте подумать… должно быть, более пятнадцати лет.

– Знаю, но некоторые из нас думают, что объяснение может скрываться в его прошлом.

– Если так, то я о нем понятия не имею. Они жили тихо и скромно – очень нуждались, бедняги, имея столько детей.

Миссис Милрей охотно предавалась воспоминаниям, но в них не содержалось ничего способного приподнять завесу над проблемой, которую им предстояло решить.

Сэр Чарлз показал ей увеличенный снимок Дейкрсов, раннюю фотографию Энджелы Сатклифф и газетную вырезку с весьма нечетким изображением мисс Уиллс. Миссис Милрей с интересом их рассмотрела, но никого не узнала.

– Нет, я не помню этих людей. Конечно, это было давно, но ведь деревня у нас маленькая – приезжают и уезжают редко. Дочери доктора Эгнью повыходили замуж и разбежались кто куда, а нынешний доктор холост – работает с молодым партнером. Старые мисс Кейли – в церкви они занимали отдельную скамью – умерли много лет назад. Ричардсон тоже умер, а его жена уехала в Уэльс. Ну и, конечно, кое-кто еще уехал, но в общем перемены у нас редки. Думаю, Вайолет может рассказать вам не меньше, чем я. Девочкой она часто бывала в доме викария.

Сэр Чарлз попытался представить себе мисс Милрей девочкой и потерпел неудачу.

Он спросил миссис Милрей, не припоминает ли она кого-нибудь по фамилии Рашбриджер, но это имя ничего ей не говорило.

Наконец они откланялись.

Следующим их шагом был скудный ленч в лавке булочника. Сэр Чарлз предпочел бы закусить в другом месте, но Эгг справедливо указала, что здесь они могут послушать местные сплетни.

– Яйца вкрутую и ячменные лепешки вам не повредят, – строго заметила она. – Мужчины так капризны в том, что касается еды.

– На меня яйца всегда действовали угнетающе, – вздохнул сэр Чарлз.

Женщина, которая обслуживала их, оказалась достаточно общительной. Она также читала об эксгумации и была возбуждена тем, что такое случилось с их «старым викарием».

– Тогда я была ребенком, но хорошо его помню.

Тем не менее она мало что смогла поведать о мистере Бэббингтоне.

После ленча они отправились в церковь, где просмотрели записи рождений, бракосочетаний и смертей, но и тут не обнаружили ничего существенного.

Выйдя на кладбище, Эгг стала читать надписи на надгробиях.

– Какие странные имена! – промолвила она. – Здесь покоится целое семейство Стейвпенни, а здесь – Мэри Энн Стиклпат.

– Все эти фамилии куда менее странные, чем моя, – пробормотал сэр Чарлз.

– Картрайт? Не вижу в ней ничего странного.

– Это мой актерский псевдоним, который я потом узаконил.

– А ваша настоящая фамилия?

– Не могу ее назвать. Это моя позорная тайна.

– Неужели она так ужасна?

– Не столько ужасна, сколько смешна.

– Пожалуйста, скажите!

– Нет! – твердо заявил сэр Чарлз.

– Почему?

– Вы будете смеяться.

– Не буду.

– Вы все равно не сможете удержаться от смеха.

– Ну пожалуйста!

– Что вы за упрямое создание, Эгг. Почему вы так хотите это знать?

– Потому что вы не хотите говорить.

– Восхитительное дитя! – усмехнулся сэр Чарлз.

– Я не дитя!

– Вот как? Сомневаюсь.

– Так скажете вы или нет?

На губах сэра Чарлза мелькнула печальная улыбка.

– Ладно. Фамилия моего отца была Маг[59].

– Не может быть!

– Честное слово.

– Действительно ужасно. Прожить жизнь с такой фамилией…

– Да, на сцене карьеры с ней не сделать. Помню, – мечтательно произнес сэр Чарлз, – в молодости я носился с идеей называться Людовиком Кастильоне, но в итоге остановился на британском имени Чарлз Картрайт.