Трагические судьбы

Но опаснее было другое. Возможно, читатель не обратил внимания на фразу в начале этой истории: Иван Худенко, возглавив хозяйство, сократил число работающих в хозяйстве с 840 работников до 65, а производство продукции увеличилось вчетверо. Тут заложен колоссальный социальный конфликт. Ведь все эти 840 человек были при деле, выезжали в поля, получали зарплату — а теперь разом оказались ненужными 785 из них. Что им делать? Работы для них нет. Куда им деваться? В город переезжать? Там, может, работа и нашлась бы, а где жить? Квартиры им никто не выделит. И получилось, что в Акчи сотням людей нечем заняться, они болтаются без дела — вот еще один повод для злобы. В кабинет Худенко кидали камни с прикрепленными к ним записками: «Убирайся, а то убьем».

Представьте теперь, что во всем сельском хозяйстве СССР стали бы работать так же интенсивно, как в хозяйстве Худенко, тогда бы, как подсчитали ученые, оказались ненужными 25 миллионов человек. Задолго до перейстройки массы пришли бы в волнение. Партийные работники это понимали, потому им не нужен был Худенко с его блестящими результатами. И они убедили Кунаева: от Худенко только вред. И на нашего новатора был объявлен очередной сезон охоты.

В трудный момент помогла Худенко Татьяна Ивановна Заславская, пригласила его выступить в Новосибирске: «Когда в Академгородке прослышали о том, что есть возможность встретиться лично с Худенко, о котором столько писали и такой огромный интерес привлекали его эксперименты, то просто шум сразу прошел в ученом сообществе. Не только аграрников привлекал смысл этого эксперимента, он был принципиально важен для всей нашей экономики. Зал был битком. Выступление Худенко восприняли с большим энтузиазмом и интересом. Он говорил познавательно, интересно, но и — что очень важно, чтобы убедить ауудиторию в своей правоте, — эмоционально. Мы получили заряд для дальнейшей научной деятельности: раз подобное возможно в одном месте, значит, это можно осуществить и в другом, значит, не всё пропало».

Да нет, Татьяна Ивановна, много пропало к тому времени в самой крестьянской натуре. Заславская окончательно убедилась в этом через 10 лет, когда сотрудник ее института Смирнов разработал и поставил на Алтае эксперимент сродни худенковскому. Результаты поначалу были оглушающие: сумасшедший прирост продукции. Но эксперимент провалился из-за людей. Немало работников выкладывались, стремились получить высокий доход, потому работали с выдумкой, изобретательно. Но рядом — инертные работники, не способные, да и не желавшие интенсивно трудиться. А доходит дело до дележа доходов, тут горлопаны первые, принимаются скандально качать права. В результате и те, кто выкладывался на поле, сникают.

Вокруг Худенко стягивается кольцо ненависти

Многое сделали для популяризации Худенко журналисты. Особенно Владимир Кокашинский из «Литературной газеты». Я до сих пор помню газетную полосу под названием «Что случилось в Акчи?» Она вышла накануне окончательного разгрома эксперимента Худенко. Рассказывает обозреватель «Литературной газеты» писатель Александр Борин: «Володя Кокашинский был страстным журналистом. Он пытался поднимать все новое, передовое. Вот и Акчи. Он приезжал оттуда, и мы собирались в его крошечном кабинете, чтобы послушать его рассказ, расспрашивали: ну что там нового у Худенко? И рассказы Володи были интересны. Однажды он привел самого Худенко, он произвел нас большое впечатление».

Но вокруг Худенко уже стягивалось кольцо ненависти. Интриги сделали свое дело, и Кунаев, благосклонно относившийся в Худенко, стал равнодушен. Ему сумели объяснить опасность эксперимента Худенко лично для него, для Кунаева. Объяснили весьма доходчиво: если все будут работать, как Худенко, в республике образуется избыток рабочей силы, и Москва срежет Казахстану дотации. А кому хочется терять лишние деньги? И Кунаев повернулся спиной к Худенко. Комарилья только этого и ждала.

Как водится, послали комиссию. Министр сельского хозяйства Рогинец (помните, он в свое время сказал, что в Акчи построен кусочек коммунизма) дал указание: добыть убойные факты, чтобы открыть уголовное дело. Комиссия была настроена агрессивно, копала усердно, но, как ни старалась, криминала не сумела обнаружить. Приезжает к министру председатель комиссии, кладет ему на стол отчет. Тот прочитал, спрашивает: «Это что?» Председатель комиссии объясняет, что так и так, у Худенко все в порядке, не подкопаешься, убытков нет, одни достижения. Министр швыряет отчет в лицо подченному и кричит: «Что вы мне даете эту филькину грамоту? Вы мне дайте материал, чтобы я этого жулика мог посадить».