Трагический эксперимент. Книга 3

Вся остальная страна ещё безмолвствует. Достаточно взять под контроль Петроград, изолировать закопёрщиков из Думы и буйных активистов из запасных полков. Но ничего не выходит! Отряд полковника Кутепова первоначально действовал не без успеха. Но стихия берёт верх. Демонстрантов всё больше. И они ничего не боятся, разоружают полицию. Бунт, который не подавили, становится революцией! Утром никто не мог предположить, чем закончится день. 26 февраля войска стреляли по взбунтовавшимся демонстрантам.

Тревожные телеграммы в Ставку слал председатель Государственной думы Родзянко: «В столице анархия. Транспорт, продовольствие и топливо пришли в полное расстройство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно».

Михаил Владимирович Родзянко, дворянин и крупный землевладелец, называл себя «самым большим и толстым человеком в России». По своим политическим взглядам он вовсе не был радикалом. Но, судя по всему, уверился, что император — лишнее звено в управлении страной. Только мешает. Телеграммы председателя Думы не столько информация, сколько инструмент психологического давления.

А 27 февраля к мятежникам присоединились запасные батальоны гвардейских полков. Лев Троцкий вспоминал: «Солдаты проходили с революционными песнями и красными ленточками на груди. Это казалось невероятным, как во сне».

Ранним утром 27 февраля председатель Думы телеграфировал императору: «Положение ухудшается, надо принять немедленные меры, ибо завтра уже будет поздно. Настал последний час, когда решается судьба родины и династии».

Николай пожаловался генерал-адъютанту Владимиру Фредериксу: «Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я не буду даже отвечать».

27 февраля двоюродный брат императора великий князь Кирилл Владимирович приехал к петроградскому градоначальнику Александру Балку.

— Каково, по-вашему, положение? — спросил Кирилл.

— Военный бунт начался с восьми часов утра и до сих пор не только не подавлен, а с каждым часом увеличивается.

— Разве войска из окрестностей не прибыли?

— Насколько мне известно, прибыли два эскадрона, но и они бездействуют.

— Что будет дальше?

— Я полагаю, что ночью столица окажется в руках бунтовщиков.

Движущая сила февральско-мартовских событий — солдаты запасных батальонов, находившиеся в Петрограде. Они всеми силами пытались избежать отправки на фронт, хотели остаться в тылу. Солдаты восстали против офицеров и дисциплины, а также против сухого закона, введённого с началом войны. Если бы мятеж был подавлен, их назвали бы мародёрами и судили. Но их поддержали депутаты Думы, затеявшие дворцовый переворот. Вместе они победили и стали именоваться революционерами. Кутепов потерял связь со штабом округа. Часть его отряда укрылась в здании миссии Красного Креста, другая смешалась с нахлынувшей толпой. Кутепов остался в одиночестве.

Александр Солженицын, посвятив действиям его отряда несколько глав своей эпопеи «Красное колесо», пришёл к выводу, что Кутепову удалось сделать «немного, но если бы из тысяч офицеров, находящихся тут, ещё хотя бы сто сделали по столько же, то никакая революция бы не произошла». Отчего же остальные офицеры не встали на защиту императора и империи? Потому что командование этого не желало.

Император Николай телеграфировал командующему столичным военным округом Хабалову: «Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжёлое время войны с Германией и Австрией». Волю императора не исполнили. Принято считать, что войска не захотели стрелять в толпу, требующую хлеба.

Хабалов и последний военный министр империи Михаил Беляев предложили вызвать войска с фронта. Воспротивился командующий Северным фронтом генерал Николай Рузский: как можно отрывать военные силы с фронта! Предложил пойти на переговоры с революционерами и сформировать новое правительство, которое понравится обществу.

К командующему Северным фронтом обратился председатель Думы Родзянко:

«Правительственная власть находится в полном параличе и совершенно беспомощна восстановить нарушенный порядок. России грозит уничтожение и позор, ибо война при таких условиях не может быть победоносно окончена. Считаю единственным и необходимым выходом из создавшегося положения безотлагательное призвание лица, которому может верить вся страна и которому будет поручено составить правительство, пользующееся доверием всего населения».

Кого же, интересно, Родзянко имел в виду? Похоже, себя самого. Пребывал в уверенности, что лучше других сможет управлять огромной воюющей страной.