Траян. Золотой рассвет

— Как же нам не дерзить, если вашим солдатам то дай, это дай. Девку увидит — дай, жену увидит — дай. Курку дай, яйки дай, млеко дай. Мы так не привыкли.

На том разговор увял.

Римлян привезли в Сармизегетузу, Ларцию запретили выходить на улицу, а Лонгина тут же провели к царю. Децебал встретил римского легата приветливо, объяснил, что считает его и Железную лапу своими гостями — ни в коем случае не пленниками! Они ни в чем не будут знать отказа, если, конечно, подтвердится, что посланцы императора не ведут двойную игру и не пытаются предательски вонзить кинжал ему в спину.

— О каком предательстве ты говоришь, царь? — удивился Лонгин.

— О решении напасть на нас этим летом. Цель вашего императора — окончательно обратить всех нас в рабов. Вот почему я приказал задержать вас. Если ты, Лонгин, дашь слово, что сведения о планах Траяна не верны, я готов тут же снять охрану. Я готов также в полной мере выполнять союзнические обязательства, наложенные на Дакию по договору 103 года. Если нет, пусть нас рассудят боги.

Лонгин рассмеялся.

— Ты умен, царь, однако ошибаешься, если полагаешь, что императорскому легату известно, что затевается в большом претории. Что касается меня, я могу уверенно заявить, что твои подозрения безосновательны и никаких коварных планов в отношении союзника император не вынашивает.

— Я хотел бы убедиться в этом, — ответил Децебал. — Если я не прав, объясни, почему сарматы до сих пор не ушли с тех земель, которые по праву принадлежат мне и моему роду? Почему Железная лапа изгоняет моих воинов из крепостей и не дозволяет им встречаться с семьями?

— Это очень сложный вопрос, — посерьезнел Лонгин. — Здесь нельзя рубить с плеча. Сарматы потребовали компенсацию за уход с этих земель. Кто ее будет платить? Что касается твоих воинов в крепостях, они ведут себя буйно. Они имеют право встречаться с родственниками при условии, если войдут в города без оружия.

Децебал возмутился.

— Какие тяжкие цепи вы накладываете на нас на нашей собственной земле! Объясни, если мы союзники, зачем император строит мост через Данувий и возводит предмостные укрепления?

— Это наше право, вполне подтвержденное договором. Царь, если ты ищешь повод, чтобы обвинить Рим в нарушении договора и клятвопреступлении, чтобы обрушить на нас гнев богов, ты занялся пустым делом. Император точно придерживается договора и у тебя нет повода обвинить Траяна в желании его нарушить.

Царь не ответил, потом, словно отыскав спасительное решение, вновь подал голос.

— Вот какая мысль пришла мне в голову? Что если мы сами выгоним сарматов с этих земель, как в таком случае поступит Траян?

— Я не могу отвечать за императора, — попытался вразумить царя Лонгин, — но нападение на сарматов является грубейшим нарушением мирного договора.

— С чьей стороны? — спросил Децебал.

— С твоей, царь, — ответил легат.

— Почему же с моей? — развел руками Децебал. — Мы всего лишь попытаемся взять то, что принадлежит нам по праву.

— Ты обязался не предпринимать никаких действия без согласования с Римом. Если ты нападешь на соседей, нарушишь букву и дух договора.

— А Рим, выходит, не нарушает?

— Нет, не нарушает. Я же объясняю, вопрос решается.

— Долго будет решаться?

Лонгин развел руками.

— В таком случае, — ответил Децебал, — я тоже имею право принять свои меры. Я ограничиваю твое передвижение, легат.

— Ты посмеешь наложить оковы на римского консула?! — возмутился Лонгин.

Теперь ему было не до смеха.

— Ну, — улыбнулся бородатый, громадного роста, умноглазый дак, — зачем же оковы! Считай, что ты у меня в гостях. Я предоставлю тебе охрану, чтобы не вышло какой‑нибудь неприятности, которая может с тобой произойти. Или — он остро глянул на легата, — которую ты готовишь мне.

— Это гнусная клевета!

— Береженого боги берегут, — вздохнул Децебал, потом откровенно, с нескрываемой горечью добавил. — Вы, римляне, хуже волков. Для вас право — это возможность властвовать, грабить и насильничать.

— Как бы ты, Децебал, повел себя на нашем месте? Так что не будем о грустном. Имею ли я право устроить пир?

— Ты, Лонгин, всегда отличался беззаботным нравом. Посмотрим, будешь ли ты веселиться, когда начнется гроза. Ты, лично! Не римский легат, не консул 90 года, не наместник обеих Панноний, Нижней Мезии, а ты лично?

— Точно также как консул 90 года и наместник обеих Панноний и Нижней Мезии.

Через неделю даки выступили в поход против сарматов, которые при одном только известии о приближении волчьего войска тут же оставили захваченные земли. Их старейшины помчались в Рим с жалобой на даков. Траян направил Децебалу послание, в котором увещевал его немедленно вывести свое войско с захваченных земель.