Трах-тебе-дох. Рассказ второй. Аморилес

Ну, как, скажите, можно не любоваться и не любить это природное совершенство. Мало того, что все это создано для живого рождения, так еще и для такой радости. И я замираю от мыслей, что я могу отдавать себя кому-то и получать от того наслаждение. И мне этого уже так хочется. Если бы не контроль надо мной, со стороны моей мамочки, я бы уже давным-давно отдалась бы кому-то и сама принимала бы от кого-то в себя этот восторг и желание обладания женщиной! А пока я все сама, да сама. Ручки неустанно там все трогают нежно и осторожно, трудятся. Пока я ими в себе, то опять размышляю.

А я ведь могу получать этот восторг, мне ведь только надо подумать и все получиться. Конечно, с мужчиной не получиться. А ведь мне так хочется! А вот если к примеру с ней? И не важно, с кем даже. Главное, что бы она нежно и так, как я видела в том журнале. Язычком. Ой! Как вспоминаю, так у меня все сжимается там. А если? А если я ее попрошу? Позволю ей? И она так же притронется ко мне там своим язычком! Нежно, осторожно. Ой, мамочки! А мысль все настойчивее и все яснее я вижу, как будто бы не я, а она играется с моей барыней. И я представляю себе, что это не мои, а ее пальчики и что это не я, а она растягивает и погружает в меня свои пальчики. А хорошо, то! Хорошо, как!

— Осторожно, нежненько, прошу тебя, милая! — Уже путая вымысел с явью, шепчу и не узнаю своего голоса.

— Вот так! Пожалуйста, только у входа! Не трогай эту пленочку. Она хоть и гибкая, но она может…

Трогаю эту пленочку, что отделяет меня такой тонкой перегородочкой от моего полнокровного счастья. Трогаю и сержусь. Сержусь на себя, на мать, на всех сразу. Ну почему? Почему всего лишь это и такая непреодолимая, мучительная преграда? Когда же? Когда же, наконец, я избавлюсь от этого проклятья? Не хочу, не желаю быть девственницей! Все! Хочу стать женщиной! И уже вслух шепчу.

— Хочу стать женщиной, милая! Ты меня слышишь? Хочу, хочу!!!

И тыкаю в себя пальчики, тыкаю. Тыкаю и плачу….

Глава 9. Розыск

В школе я как бы присутствую. Учусь, так себе. Не отлично, но и не скатываюсь на двойки, тройки. В школе мне давно уже все не интересно. Я уже давно чувствую в ней себя лишнею. Мне кажется, что я ее уже переросла.

Неожиданно, за моим приходом меня вызывают к директору. Вот еще! От чего бы это. Неужели по поводу Вали? От этой мысли вся вспыхиваю и пока иду вслед за дежурным учителем все никак не могу успокоиться.

— Входите! Знакомьтесь. Это товарищ из органов. — Он себя как-то обзывает. Я тут же забываю. Я вся напрягаюсь и делаю вид, что мне безразлично. А он меня спрашивает.

— Вчера вы, во сколько домой возвратились? В котором часу? — Отвечаю. Но пока, что-то не улавливаю, к чему все эти вопросы.

— Вас заметили на проходной. Кто еще с вами был? — Отвечаю, что я шла одна и поздоровалась на проходной с папиным сослуживцем. Называю его фамилию.

— Это мы знаем. Он так же подтверждает ваше алиби.

— Что, подтверждает? — Переспрашиваю.

Потом еще вопросы и все клонит куда-то. Клонит. Я не выдерживаю и спрашиваю.

- Что-то случилось? Скажите?

— Да, случилось! Вас опознал водитель автобуса, и вы ехали вместе с Борейкиной.

— С кем, кем? Не знаю я никакой Боренкиной!

— Не Боренкиной, а Борейкиной, Валентиной Ивановной, старшиной второй статьи, телеграфисткой узла связи. Что вы об этом, можете сказать?

Я невольно похолодела. Потом я поняла, что это меня и спасло. Ведь, если бы я зарделась, как это было всегда, то точно бы сгорела. А так я еще сильнее стала выглядеть, как будто спокойнее.

Вмешивается директор.

— Она у нас спортсменка и мастер спорта по плаванью. Вечером все время на тренировках, поздно возвращается. И вот, с проходной ее тоже видели. Так, что давайте не третировать мою ученицу. Я ей всецело доверяю, и верю. У нее такие хорошие и порядочные родители! Ну, не могла она такое сделать! Не могла! Не верю!

— Что сделать? Кто? — Растерянно спрашиваю и тем окончательно снимаю с себя всякие подозрения.

— Иди, идите в класс. И я очень прошу, никому ничего не говорите. А спросят, скажите, то родственники из-за границы разыскивают. У вас же есть родственники за границей? — Отвечаю честно, что не знаю и ничего не слышала ни от кого. Ни от мамы, ни от папы.

— Ну, нет, так скажите. Если спросят. Все, я вас освобождаю. Скажите спасибо вашему директору. Он за вас горой. Надо же? Пятнадцать лет и уже мастер спорта по плаванью. Молодец!

Хотела поправить, что не мастер и даже не перворазрядница, но меня выталкивает директор за двери своего кабинета.

Так и ухожу, ничего не поняв. В школе ничего не известно. Вечером мама тревожно рассказывает.

— Представляешь, майор. — Она так всегда к отцу, когда сильно волнуется.

— Алла пришла, а вчера поздно вечером, на автобусной остановке, девочку с узла связи изнасиловали!

— Что?!!! — С замиранием сердца спрашиваю я. — Кого? — Сердце прыгает, колотится.

— Да, какую-то Борзенкову или Боренкину. Там с узла связи. И в кровь ее избил, и форму изорвал, гад. А она такая хорошенькая, прелесть. Я ее помню, она такая беленькая, ладненькая. Я бы их всех за это самое место…