Трактат о лущении фасоли

А как-то раз лось объявился. И нет бы у высокого берега постоять. Прошелся между домиками. В одном месте постоял, в другом. Поднялся визг, переполох. Кто к домикам бросился, кто попрыгал в лодки да байдарки, кто в воду кинулся. Кто-то в результате чуть не утонул, потому что плавать не умел, кто-то в обморок упал — к счастью, в некоторых домиках живут врачи. Лось подошел к воде, напился, заревел и спокойно ушел. И лось по людям соскучиться может.

Или, вот знаете, встать до солнышка, когда птицы просыпаются... Подышали бы утренним воздухом. Ощутили, как легкие открываются, почувствовали, что такое воздух. В другом месте иной раз и сам не замечаешь, что дышишь, и не понимаешь, чем дышишь. Если бы мы задумались, может, и вовсе не захотели бы дышать. Про грибы, ягоды, землянику, клюкву я вам уже говорил. Но лучше всего пойти в лес просто так, ничего не собирать, ни о чем не думать. Чтобы только вы и лес.

Я поэтому даже с собаками не очень люблю ходить. Услышат какой-нибудь шорох — и готово, помчались. Потом зови их: Рекс! Хват! Как-то за косулей бросились. Сколько я им кричал, сколько искал. В лесу деревья звук заглушают. В конце концов рассердился и вернулся домой один, без собак. Они только к вечеру заявились. Морды все в крови. Теперь вот косуля на моей совести. Вы видели глаза умирающей косули? Например, в силках, в капкане. Такого ужаса вы больше ни в одних глазах не увидите.

Я вам так скажу: когда сюда в сезон съезжаются люди, мне иногда кажется, что мы живем в разных мирах. Не знаю, приятен ли их мир, весел ли, может, они там счастливы, этого я не знаю, но я бы, наверное, там жить не смог. Вы уверены, что я тоже там живу? Но как это проверить? Ведь даже солнце у каждого свое, свои восходы, закаты. Столько лет я прожил за границей, но везде, где жил, если хотел найти восток, запад, определял по здешним рассветам и закатам. Всё по ним мерил. Это была единственная мера.

Другое дело, особенно в крупных городах: можно всю жизнь прожить и не увидеть ни восхода, ни заката. Как день наступает? Просто становится светло. А когда опускается ночь, зажигаются миллионы фонарей. Какая же это ночь? Это только так называется — ночь. Теперь, правда, я и здесь уже не знаю, где солнце вставало, где заходило. Да и не восходит оно в прежнем месте, и не заходит. Я встаю вместе с ним, но не уверен, ведь оно не здесь всходило. Поэтому не знаю, как вы меня тут нашли, если я сам себя не нахожу. Правда, найти себя — непростое дело. Кто знает, может, самое трудное из всех, какие есть у человека на этом свете.

Нет, домик пана Роберта не продается, я вам уже говорил. Во всяком случае, пока пан Роберт об этом не упоминал. Я бы вам посоветовал тридцать первый. Мало какой домик сравнится с тридцать первым. Камин, электрическое отопление, двойные стекла, стены утепленные, можно даже зимой жить. Две ванные комнаты, на втором этаже и на первом, колонки, кафель. И все дубом отделано. На полах ковры. Были еще рога, но, к счастью, хозяин их забрал.

Если бы рога остались, я бы не стал вас уговаривать. Вы не смогли бы там жить. Все стены были увешаны этими рогами. Куда ни посмотришь, повсюду рога. В комнатах, на кухне, в ванных. Над входом висела кабанья голова, вот с такими клыками. Ни одной свободной стены. Зайдешь проверить, все ли в порядке, так только и смотришь, чтобы на чей-нибудь рог не напороться — некоторые такие огромные, что чуть ли не до середины комнаты торчали. Иногда, признаюсь, я садился в кресло — люблю посидеть минутку-другую в каком-нибудь домике, — но что-то сразу гнало меня прочь. Собственно, он ради этих рогов домик и построил. Жена небось из квартиры выгнала, потому что уже некуда было вешать. Нет, она сюда никогда не приезжала. Зато он — каждые выходные. Не загорал, не плавал, даже гулял редко, сидел целыми днями в домике. Часто и зимой приезжал. Самое удивительное, что он не охотился. Это не его трофеи. Ружье было, да. Зачем оно ему, не знаю. Как через эти рога в душу человеку заглянешь?

И вдруг — не знаю, что случилось, — как-то раз он приехал на грузовике с двумя рабочими, забрал рога, а дом выставил на продажу. Кто-то говорил, что нашелся покупатель на эти рога, кто-то — что хозяин все отвез на свалку. А может, на самом деле было и еще как-то — представления не имею.

Я бы вам советовал. Нет, не так уж дорого. Для такого домика — считай, за полцены отдает. Что вам тут делать? Ну а я что тут делаю? Если бы вы приезжали раз-два в год, в несезон... Я бы мог фасоли побольше посадить. А не захотелось бы нам лущить фасоль, так в лес бы сходили, прогулялись. Могли бы музыку послушать, я привез много дисков. Нет, в шахматы не играю. А вы бы хотели сыграть? Как-то не выучился. Для шахмат у меня никогда терпения не хватало. За границей иногда играл в бридж, но для бриджа нужны четверо. На стройке, мы — редко, но случалось — если не пили водку, то резались в карты. В тысячу, в дурака, в шестьдесят шесть, еще в очко или в покер.