Трактат о лущении фасоли

Вот и с этим фильмом так было — некоторые буквально покатывались со смеху. Но это был не простой смех. За ним ощущались нарастающие ярость и обида. С каждой следующей шляпой в этот смех вплетались проклятья, обидные возгласы, адресованные Джонни и продавцу, а главное — погруженной в чтение Мэри, которая никак не желала дать Джонни совет. Сидела — вот, как мы с вами. Хоть бы глаза подняла, сказала: идет ему, не идет, эта лучше, чем та. И читала бы себе дальше.

Клуб был полон, битком набит, можете себе представить, что там творилось. В какой-то из шляп Джонни себе не понравился — тут же крики, топот, свист. Все громче, все язвительнее, тем более что на героя фильма это не производило никакого впечатления. Он даже помедлил, прежде чем сказать, что эта тоже не годится потому-то и потому-то. А продавец все так же ему кланялся, с той же улыбкой, и соглашался.

— Вы абсолютно правы, сэр. Действительно слишком темная. Действительно слишком светлая. Немного вроде бы не тот оттенок. Немного вроде бы не тот фасон. Поля вроде бы слишком широки. Для вашего, сэр, лица, эта шляпа вроде бы... Ничего страшного. Сейчас примерим другую.

О, тут публика зашумела. Признаюсь, я даже немного испугался. А продавец все так же уходил и возвращался с очередной шляпой, в надежде, что уж она-то Джонни понравится.

Весь прилавок был завален шляпами: чтобы клиенту не пришлось слишком долго дожидаться следующей, продавец складывал не подошедшие шляпы в кучу. Если бы я этого не видел, никогда не сумел бы представить себе столько шляп разом. И все ради головы какого-то Джонни. Ладно бы — кто-нибудь важный. Но нет — такой же человек, как вы или я. Простите, я не хотел вас задеть, но ведь продавец не будет знать, кто вы, если вы придете и скажете, что хотите купить шляпу. Тем более, если это буду я. Вас он, может, и узнал бы. О, продавцы шляп весьма проницательны. Помню одного...

Во всяком случае, нас был целый зал, но никто не знал, кто такой этот Джонни. Мы даже не догадывались. Может, продавец знал. Или в конце фильма выяснилось бы. После очередной шляпы мне в голову пришло, что шляпа — не такая уж простая штука, даром что обычный головной убор. Сколько уже идет фильм, а герой все примеряет... Явно непростая.

Однажды к нам в школу приехал человек, который умел вытаскивать из шляпы кролика. В какой-то момент кролик сбежал, заметался по клубу, мы его ловили. Нас тоже был целый зал, но мы его еле поймали. Беленький, ангорский, он весь дрожал и был до смерти напуган, хотя умел исчезать и появляться — то оказывался в этой шляпе, то пропадал. А может, это шляпа обладала такой силой, я уж теперь не знаю.

Но я вам так скажу: клуб словно бы взял на себя роль этой Мэри, которая ни на что не обращала внимания, и, когда Джонни примерял очередную шляпу, все вскакивали со своих мест, уговаривая его купить вот эту, которая у него сейчас на голове. А когда ему снова не нравилось и он просил другую, начинали орать на продавца, чтобы больше не приносил, пускай покупает или проваливает.

Однако продавцу хотелось, чтобы клиент все же купил шляпу, и он, по-прежнему кланяясь и улыбаясь, приносил следующую. А из зала, словно в отместку за разочарование, раздавались самые изощренные проклятия. Даже повторять неудобно. Будто камни швыряли — то в одного, то в другого. Ты такой-сякой, покупай, покупай, не то... И покрепче выражались. Ты такой-сякой, не приноси ему больше! Пусть эту купит, которая у него на башке! Гони этого козла из магазина! Еще зеркальце ему подносить! Какого... Зрители словно сами возбуждались от своих воплей, потому что, когда Джонни просил очередную шляпу, разражались еще более яростными.

Клуб был невысоким — обычный барак, и весь сотрясался: казалось, стены, окна, потолок вот-вот рухнут. Экран свисал с потолка где-то на три четверти стены, а в противоположном конце, за нашими спинами, стоял киноаппарат. Старшие, в том числе несколько учителей, сидели на скамейках по бокам, а все остальные — прямо на полу. Луч, бивший из киноаппарата, проходил над самыми нашими головами. Поэтому некоторым оказалось мало этих воплей, свистков, проклятий — они поднимались, попрыгивали так, чтобы попасть в этот луч света, размахивали руками, будто хотели сбить с головы Джонни ту шляпу, которую он в этот момент примерял, а из рук продавца выбить ту, которую он уже нес на смену.

Не знаю, можете ли вы себе это представить. Это был уже не смех, а шторм, буря. Учителя покрикивали: спокойно, спокойно! Но без особого успеха. Может, впрочем, они сами нас побаивались. Тем более что и старшие ученики, сидевшие рядом с ними на боковых скамьях, тоже вскакивали и, подбегая к экрану, преграждали в этом луче света дорогу продавцу.

— Куда?! Куда?!