Трактат о вдохновенье, рождающем великие изобретения

За поворотом раздался рев. Микулин отпрянул в сторону. Огромный верзила шатнулся из-за угла. Один глаз его был подбит и заплыл синяком, другой смотрел свирепо и весело.

И тогда Микулин побежал назад. Он бежал не от страха. Внезапная мысль, пронзившая мозг, гнала его со всех ног.

Вот она, площадь, извозчики, подъезд, освещенный огнями, гостиница «Англетер».

— Где живет Уточкин? — спросил он швейцара.

Вверх по лестнице! Коридор. Номер.

Он приоткрыл дверь и задохнулся. Великий человек стоял от него в двух шагах.

— У людей по два глаза, — пролепетал реалист, — подбейте левый, правый будет смотреть…

Реалист был как сумасшедший.

— Я никому не собираюсь подбивать глаза, — строго сказал Уточкин.

— Не то… — закричал реалист. — Не то я хотел сказать! На вашей машине одно магнето… Поставьте два! Одно сдаст — другое будет работать.

Авиатор взял мальчугана за плечи и взглянул ему в глаза.

— Прекрасная мысль! — сказал он.

И он поставил на машину два магнето.

Полеты пошли успешнее. Уточкин ездил по городам и не забывал реалиста: после каждого полета высылал ему по почте премию — немалые деньги, десять рублей. Это была первая премия за первое изобретение в авиации академика Микулина — Героя Социалистического Труда.

Так, казалось бы, случайная встреча — лицо с синяком под глазом — дала идею изобретения.[6]

4.5.

В старой книге Смайлса «Самодеятельность» я вычитал еще одну такую историю.

Инженер-мостовик Броун корпел у себя на веранде над проектом моста через реку Твид. Бумага перед ним была чиста, работа не клеилась, мост не получался. Отчаявшись, Броун оставил чертежную доску и пошел освежиться в сад.

Был конец лета. Цепкие, серебряные на солнце нити путались в кустах, плыли по ветру, и Броун снимал их с губ и ресниц. Стояло «бабье лето», и много паутины появилось в саду. Броун прилег под кустом, но сейчас же вскочил, моргая глазами. Он увидел в небе подсказку.

Он увидел в небе чертеж, ясно вычерченный серебряными линиями по голубому. Броун невольно прочел его так, как инженеры читают чертежи: маленький мост сиял в ветвях, удивительно легкий, простой и смелый. То был мост, а не просто паутина в ветвях. Ветер раскачивал ветви, но паутина не рвалась. И чем пристальней вглядывался Броун в эту паутину, тем все больше удлинялись и утолщались упругие нити, тяжелея у него на глазах. И уже не хрупкие ветви растягивали паутину, словно пряжу в распяленных руках, — серые скалы держали железный мост, ржавые цепи колыхались над ущельем.

Теперь Броун знал, с чего ему начинать, к чему стремиться. Он опять засел за чертежи и расчеты и вскоре сделал изобретение: он стал строить висячие мосты без дорогих и сложных устоев, подпирающих мост снизу.

Опять счастье, опять везенье! Паутинка на кусте — и вот блестящее изобретение! Почему не посчастливилось мне или вам? Сколько раз цеплялись мы за паутину! А Броун заметил. Углядел в незаметной подсказке большую техническую идею.

4.6.

Новичков подлавливают на вопросе: как заметить слабую звезду на ночном небосводе? Это, кажется, такой простой вопрос, словно бы и нет вопроса. Гляди во все глаза и найдешь ее! Но бывалые искатели звезд дают более сложные рекомендации. Существует даже такой совет: «Если хочешь заметить слабую звездочку, не смотри на нее!» И его оставил не какой-нибудь колдун-звездочет, наводящий тень на ясный день, а великий французский ученый Араго. Совет странный, но верный. Если хочешь заметить еле видную звездочку на ночном небосводе, то, действительно, никогда не гляди в упор, а старайся уловить ее искоса, как бы краем глаза. Тогда найдешь.

Физиологи, изучившие строение глаза, подведут под эту рекомендацию железобетонный научный фундамент. Они скажут, что иначе и быть не может, и порукой тому особенности строения сетчатки глаза — лилипутской мозаики из светочувствительных клеток. Два типа клеток составляют мозаику — колбочки и палочки. Колбочки работают днем, а с приходом сумерек выключаются, и тогда всю власть забирают палочки — инструмент ночного зрения. Палочки в мозаике разбросаны неравномерно — реже к центру поля зрения, гуще к краям. В сумерки, когда власть переходит к палочкам, наиболее зоркими становятся края сетчатки, где чувствительные к свету клетки разбросаны гуще. Вот почему в сумерках еле видная звездочка лучше ловится именно краем глаза!

Да, не так легко дать простой ответ на вопрос из области, где действуют законы физиологии, но еще труднее отвечать на вопросы психологии — науки, изучающей психику человека.

Вот опять тот же самый неотвязный вопрос: где же все-таки чаще всего приходят идеи? И ответ как будто простой: конечно, за рабочим столом, конечно, за листом чертежной бумаги, затянутой серой паутинкой карандашных линий, из которой постепенно проступают черты невиданной, небывалой еще машины. Считают, что изобретения делаются так. День сидит изобретатель, согнувшись за рабочим столом, два сидит, три сидит, десять дней сидит, год сидит, наконец-то рождается изобретение как итог неотступного, прямого, логичного думания. Словно изобретатель — это курица, высиживающая золотое яичко.