Трактат об умении жить для молодых поколений (Революция повседневной жизни)

Отсюда, их общее место становится точкой снижения давления. Отождествление противника со Злом и присваивание себе ореола Добра предполагает наверняка стратегическое преимущество гарантированного единства действий путём поляризации энергий бойцов. Но маневр требует уничтожения противника. Подобная перспектива заставляет засомневаться умеренных. Оттого что радикальное уничтожение врага может означать и для дружественного лагеря уничтожение того общего, что есть между антагонистами. Большевистская логика должна была получить головы лидеров социал—демократии. Эти же поспешили стать предателями, как раз потому что были лидерами. Анархистская логика должна была добиться ликвидации большевистской власти. Она же поспешила уничтожить их, и сделала это потому что была иерархической властью. Та же предсказуемая цепь предательств бросила анархистов Дуррути под объединённые дула республиканцев, социалистов и сталинистов.

Как только лидирующий игрок стал шефом, иерархический принцип спас свою шкуру, и революция председательствует на казни революционеров. Об этом стоит вспоминать постоянно: повстанческий проект не принадлежит никому кроме масс; лидер укрепляет его, шеф предаёт его. С самого начала, истинная борьба происходит между лидером и шефом.

Для специалиста по революции, отношение силы измеряется количественно, так же как количество подчинённых указывает, для военных, ранг офицера. Шефы так назывемых повстанческих партий в своих претензиях предпочитают потерять в качестве ради количественного измерения своего ясновидения. Если бы у «Красных» было на 500000 человек с современным оружием больше, испанская революция всё равно была бы проиграна. Она погибла под каблуками народных комиссаров. Речи Пасионарии уже звучали как похоронные молитвы; жалкие заявления затопили язык фактов, дух арагонских коллективов; дух радикального меньшинства решительно настроенного одним ударом отсечь все головы гидры, не только её фашистскую голову.

Абсолютной конфронтации так никогда и не произошло, и не без причины. У последнего боя были лишь фальстарты. Всё нужно начать сначала. Единственное оправдание истории в том, что она поможет нам.

*

Под процессом снижения давления, антагонизмы, непримиримые вначале, стареют бок о бок, затвердевают в своём формальном противостоянии, теряют свою вещественность, нейтрализуются, перетекают друг в друга. Большевик с ножом в зубах, кто узнает его в гагаринизме чокнутой Москвы? По милости экуменического чуда, девиз «пролетарии всех стран соединяйтесь!» сегодня цементирует союз всех начальников. Трогательная сцена. Общая часть в антагонизмах, эмбрион власти, который радикальная борьба вырвала бы с корнем, разросся, примиряя враждующих братьев.

Так просто? Не совсем. Фарс утратил бы свою компетентность. На международной сцене, дряхлые капитализм и антикапитализм, обогащают зрелище своей галантностью. Чтобы зрители дрожали при мысли о их несогласии, чтобы они топали ногами от радости, когда мир снисходит на переплетённые народы! Интерес ослабевает? К берлинской стене добавляется кирпич; отвратительный Мао скрежещет зубами, хор маленьких китайцев славит свою родину, семью и труд. Залатанное таким образом, старое манихейство следует своим путём. Идеологичесое зрелище увеличивает, для того, чтобы обновиться, виды обезвреженных антагонизмов: вы за или против Бриджитт Бардо, Джонни Холлидея, «Ситроэнов 3 СВ», молодёжи, национализации, спагетти, стариков, ООН, мини—юбок, поп—арта, термоядерной войны, автостопа? Нет таких людей, к которым в какой—то момент дня не обращалась бы афиша, новости, стереотипы, призывая занять ту или иную сторону по отношению к префабрикованным деталям, которые тщательно скрывают все источники повседневной созидательности. В руках власти, этого ледяного фетиша, крупицы антагонизмов формируют магнетическое кольцо, обязанное дерегулировать индивидуальные ориентиры, абстрагировать каждого от самого себя и изменять контуры силы.