Трактат об умении жить для молодых поколений (Революция повседневной жизни)

По мне, спонтанность заключает в себе свой непосредственный опыт, сознание живого опыта, окружённого со всех сторон, находящегося под угрозой быть прерванным и всё же ещё не отчуждённого, не сведённого к отсутствию подлинности. В центре живого опыта, каждый оказывается ближе к самому себе. В этом привилегированном месте—пространстве, реальное бытие избавляет меня от нужды бытия, я чувствую это. Нас всегда отчуждает сознание нужды. Нас научили понимать самих себя по умолчанию, согласно юридическим терминам; но сознание одного момента подлинной жизни уничтожает все алиби. Отсутствие будущего присоединяется к отсутствию прошлого в одной и той же пустоте. Сознание настоящего гармонизируется с живым опытом в некой импровизации. Это удовольствие, всё ещё бедное из—за изолированности, обогащается за счёт установления связи с идентичным удовольствием других людей, лично мне это напоминает удовольствие получаемое от джаза. Стиль импровизации в повседневной жизни в свои лучшие моменты схож с тем, что писал о джазе Дауэр: «Африканская концепция ритма отличается от нашей тем, что мы воспринимаем его слухом в то время как африканцы воспринимают его через телесные движения. Их техника состоит в введении промежутков в статичное равновесие, наложенное ритмом и метром на время. Эти промежутки являются результатом присутствия экстатичных центров притяжения идущих в разрез со временем, подчёркиваемым ритмом и метром, постоянно создавая напряжение между статичным и битом и экстатичным, наложенным поверх него».

Момент творческой спонтанности — это самое мелкое проявление обращения перспективы вспять. Это объединяющий момент, т.e., он один и их много. Взрыв реально переживаемого наслаждения заставляет меня обнаруживать себя теряя себя; забывая, что я существую, я самореализуюсь. Сознание непосредственного опыта и есть этот джаз, эта сбалансированность. Напротив, мысль, соединённая с живым опытом через анализ, отделяется от него; это касается всех этюдов о повседневной жизни и, следовательно, в каком—то смысле, данного трактата — вот почему я заставляю себя каждый момент включать сюда самокритику, из страха, что он может стать, как это часто случается легко интегрируемым. Путешественник, постоянно думающий о длине своего пути более подвержен усталости, чем его попутчик, чьё воображение также странствует пока он идёт; точно так же внимательные размышления о реальной жизни мешают ей, абстрагируют её, сводят её к будущим воспоминаниям.

Мысль должна быть свободной для того, чтобы основываться в реальной жизни. Достаточно думать о другом в терминах самого себя. Пока ты творишь себя, представь себе другого себя, который однажды сотворит тебя в свою очередь. Такова моя концепция спонтанности. Наивысшее сознание себя, неотделимое от «я» и от мира.

И всё же, надо отыскать тропы спонтанности, заброшенные индустриальной цивилизацией. Даже хорошо понимая жизнь, её нелегко найти. Индивидуальный опыт также становится добычей для безумия, предлогом. Кьеркегор писал об условиях этого процесса: «Если верно, что я ношу пояс, тем не менее, я не вижу его, потому что он должен меня поддерживать». Конечно, опора существует, и возможно каждый может познать её, но это был бы настолько медленный процесс, что многие умерли бы от тоски до того, как узнали бы, что она существует. И всё—таки, она существует. Это радикальная субъективность: сознание, что все люди подчиняются одной и той же воле к подлинной самореализации, и что их субъективность усиливается благодаря восприятию субъективной воли у других. Способ выходить за пределы самого себя и сиять, не столько даже для других, сколько для себя в других, вот, что даёт творческой спонтанности стратегическую важность соответствующую пусковой установке. Лучше вернуть абстракции, понятия, управляющие нами, к их источнику, к реальной жизни, но не для того, чтобы оправдать их, а, напротив, чтобы исправить их, перевернуть их, возвратить их к той жизни, из которой они вышли, хотя они ни за что не должны были делать этого! Таково необходимое условие для того, чтобы люди признали, что их индивидуальное творчество не отличается от всеобщей творческой энергии. Нет иного авторитета, кроме моего собственного прожитого опыта; вот что каждый должен доказать всем остальным.

3