Трактир «Ямайка»

Бандиты заколебались, еще раз оглядывая обломки крушения, которые вздымались и опускались в морской купели и ждали, чтобы их вытащили и подобрали; потом все разом повернулись и побежали по берегу по направлению к оврагу, молча, без каких-либо жестов, с лицами серыми и испуганными в разливающемся свете. Они сегодня припозднились. Успех сделал их неосторожными. Рассвет застал бандитов врасплох, и, слишком промедлив, они рисковали оказаться разоблаченными дневным светом. Мир вокруг них пробуждался: ночь, их былой сообщник, больше не прикрывала их.

Именно Джосс Мерлин сорвал мешковину с ее рта и поднял Мэри Йеллан на ноги. Видя, что слабость теперь стала ее частью и преодолеть ее невозможно, поскольку девушка не могла стоять сама и была совершенно беспомощна, трактирщик на чем свет стоит ругал племянницу, оглядываясь на скалы, очертания которых с каждой минутой становились все плотнее и четче. Потом он наклонился к Мэри, потому что она опять упала на землю, и как мешок перебросил через плечо. Ее голова беспомощно раскачивалась, руки безжизненно висели, и девушка чувствовала, как ладони дяди вдавились в ее израненный бок, ставя на нем новые синяки, царапая плоть, онемевшую от долгого лежания на гальке. Он бежал с ней вверх по берегу по направлению к оврагу; его спутники, уже охваченные паникой, грузили остатки трофеев, награбленных на берегу, на спины трех привязанных там лошадей. Их движения были судорожны и лихорадочны, они действовали бессмысленно и совершенно беспорядочно, как будто выбитые из колеи, а трактирщик, вынужденно трезвый и неожиданно оказавшийся без дела, ругал и стращал своих товарищей без всякой пользы. Экипаж застрял на склоне оврага на полпути, и все попытки вытащить его закончились ничем; эта внезапная превратность судьбы усилила панику, повергнув всех в бегство. Бандиты врассыпную бросились по дороге, забыв обо всем, каждый теперь думал только о своей шкуре. Рассвет был врагом, которому легче противостоять в одиночку, в относительном убежище канавы или живой изгороди, чем на дороге в компании пяти-шести человек. Здесь, на берегу, где всех знали в лицо и чужих не могли не заметить, подозрительным показалось бы уже то, что их много. Однако браконьер, бродяга или цыган вполне мог передвигаться один, сам ища себе укрытие и выбирая свою собственную дорогу. Этих дезертиров проклинали те немногие, кто остался, борясь с экипажем, и вот, из-за глупости и паники, повозку вытащили из оврага так неудачно, что она опрокинулась, завалилась набок, и у нее сломалось колесо.

После этой последней катастрофы в овраге начался сущий ад. Все кинулись к оставшейся телеге, которая стояла чуть дальше в овраге, и к уже перегруженным лошадям. Кто-то, все еще послушный главарю и чувствовавший необходимость этого, поджег сломанный экипаж, представлявший для всех них вопиющую опасность, и как же отвратительна оказалась последовавшая за этим свалка — схватка за телегу, которая все еще могла увезти их прочь от берега: дрались не на жизнь, а на смерть, камнями выбивали друг другу зубы, резали глаза битым стеклом.

Те, у кого были пистолеты, теперь обладали преимуществом, и трактирщик рядом со своим единственным союзником — Гарри-разносчиком — стоял спиной к телеге и стрелял в этот сброд, охваченный ужасом перед погоней, которая должна была начаться с наступлением дня, и теперь смотревший на него как на врага, вероломного главаря, навлекшего на них погибель. Первый выстрел ударил мимо, и пуля попала в мягкий склон оврага; но один из противников, воспользовавшись возможностью, порезал трактирщику глаз осколком кремня. Джосс Мерлин отметил своего обидчика вторым выстрелом, угодив ему в живот, и пока тот, смертельно раненный, корчился в грязи, среди своих товарищей, визжа как заяц, Гарри-разносчик попал другому в глотку; пуля пробила дыхательное горло, и кровь брызнула струей, как фонтан.

Это помогло трактирщику отвоевать телегу, потому что при виде крови и умирающих товарищей остальные бунтовщики растерялись и впали в истерику: все как один повернулись и стали удирать, как крабы, по извилистой дороге, заботясь только о том, чтобы оказаться на безопасном расстоянии от своего недавнего главаря. Трактирщик с дымящимся смертоносным пистолетом прислонился к телеге; из пореза над глазом обильно текла кровь. Теперь, оставшись одни, они с разносчиком не теряли времени даром. Всю добычу, которую бандиты подобрали и снесли в овраг, они побросали в телегу рядом с Мэри — всякий хлам, бесполезный и грошовый; главные трофеи остались на берегу, и их смывало приливом. Грабители не рискнули пойти за ними, потому что там хватило бы работы для дюжины человек, а дневной свет уже сменил раннюю зарю, и туман рассеялся. Нельзя было терять ни минуты.

Те двое, которых подстрелили, валялись на дороге рядом с телегой. Дышат они еще или нет — не обсуждалось: их тела были уликой, и их надо было уничтожить. Гарри-разносчик отволок их в огонь. Костер горел хорошо; почти весь экипаж уже сгорел, только одно красное колесо торчало над обугленным и разбитым деревом.