Трактир жизни

Простимся, море… В путь пора.
И ты не то уж: всё короче
Твои жемчужные утра,
Длинней тоскующие ночи,

Всё дольше тает твой туман,

Где всё белей и выше гребни,
Но далей красочный обман
Не будет, он уж был волшебней.

И тщетно вихри по тебе

Роятся с яростью звериной,
Всё безучастней к их борьбе
Твои тяжелые глубины.

Тоска ли там или любовь,

Но бурям чуждые безмолвны,
И к нам из емких берегов
Уйти твои не властны волны.

Суровым отблеском ножа

Сверкнешь ли, пеной обдавая, –
Нет! Ты не символ мятежа,
Ты – Смерти чаша пировая.
1904

Солнечный сонет

Под стоны тяжкие метели
Я думал – ночи нет конца:
Таких порывов не терпели
Наш дуб и тополь месяца.

Но солнце брызнуло с постели

Снопом огня и багреца,
И вмиг у моря просветлели
Морщины древнего лица…

И пусть, как ночью, ветер рыщет,

И так же рвет, и так же свищет, –
Уж он не в гневе божество.

Кошмары ночи так далёки,

Что пыльный хищник на припеке –
Шалун и больше ничего.
1904

«В ароматном краю в этот день голубой…»

В ароматном краю в этот день голубой
Песня близко: и дразнит, и вьется,
Но о том не спою, что мне шепчет прибой,
Что вокруг и цветет, и смеется.

Я не трону весны – я цветы берегу,

Мотылькам сберегаю их пыль я,
Миг покоя волны на морском берегу
И ладьям их далекие крылья.

А еще потому, что в сияньи сильней

И люблю я сильнее в разлуке
Полусвет-полутьму наших северных дней,
Недосказанность песни и муки…
1904

Братские могилы

Волны тяжки и свинцовы,
Кажет темным белый камень,
И кует земле оковы
Позабытый небом пламень.

Облака повисли с высей,

Помутнелы – ослабелы,
Точно кисти в кипарисе
Над могилой сизо-белы.

Воздух мягкий, но без силы,

Ели, мшистые каменья…
Это – братские могилы,
И полней уж нет забвенья.
1904
Севастополь

Сирень на камне

Клубятся тучи сизоцветно.
Мой путь далек, мой путь уныл.
А даль так мутно-безответна
Из края серого могил.

Вот кем-то врезан крест замшенный

В плите надгробной, и, как тень,
Сквозь камень, Лазарь воскрешенный,
Пробилась чахлая сирень.

Листы пожёлкли, обгорели…

То гнет ли неба, камня ль гнет, –
Но говорят, что и в апреле
Сирень могилы не цветет.

Да и зачем? Цветы так зыбки,

Так нежны в холоде плиты,
И лег бы тенью свет улыбки
На изможденные черты.

А в стражах бледного Эреба

Окаменело столько мук…
Роса, и та для них недуг,
И смерть их – голубое небо.

Уж вечер близко. И пути

Передо мной еще так много,
Но просто силы нет сойти
С завороженного порога.

И жизни ль дерзостный побег,

Плита ль пробитая жалка мне, –
Дрожат листы кустов-калек,
Темнее крест на старом камне.
1904

Опять в дороге