Трактир жизни

Я всё простил: простить достало сил,
Ты больше не моя, но я простил.
Он для других, алмазный этот свет,
В твоей душе ни точки светлой нет.

Не возражай! Я был с тобой во сне;

Там ночь росла в сердечной глубине,
И жадный змей все к сердцу припадал…
Ты мучишься… я знаю… я видал…

Мне снилась царевна в затишье лесном,

Безмолвная ночь расстилалась;
И влажным, и бледным царевна лицом
Так нежно ко мне прижималась.

«Пускай не боится твой старый отец:

О троне его не мечтаю,
Не нужен мне царский алмазный венец;
Тебя я люблю и желаю».

«Твоей мне не быть: я бессильная тень, –

С тоской мне она говорила, –
Для ласки минутной, лишь скроется день,
Меня выпускает могила».

«О страсти беседует чинно…»

О страсти беседует чинно
За чаем – их целый синклит:
Эстетиком – каждый мужчина,
И ангелом дама глядит…

Советник скелетоподобный

Душою парит в облаках,
Смешок у советницы злобной
Прикрылся сочувственным «ах!».

Сам пастор мирится с любовью,

Не грубой, конечно, «затем,
Что вредны порывы здоровью»,
Девица лепечет: «Но чем?»

«Для женщины чувство – святыня…

Хотите вы чаю, барон?»
Мечтательно смотрит графиня
На белый баронский пластрон…

Досадно, малютке при этом

Моей говорить не пришлось:
Она изучала с поэтом
Довольно подробно вопрос…

Двойник

Ночь, и давно спит закоулок;
Вот ее дом – никаких перемен,
Только жилицы не стало, и гулок
Шаг безответный меж каменных стен.

Тише… Там тень… руки ломает,

С неба безумных не сводит очей…
Месяц подкрался и маску снимает.
«Это – не я: ты лжешь, чародей!

Бледный товарищ, зачем обезьянить?

Или со мной и тогда заодно
Сердце себе приходил ты тиранить
Лунною ночью под это окно?»

Счастье и несчастье

Счастье деве подобно пугливой:
Не умеет любить и любима,
Прядь откинув со лба торопливо,
Прикоснется губами, и мимо.

А несчастье – вдова и сжимает

Вас в объятиях с долгим лобзаньем,
А больны вы, перчатки снимает
И к постели садится с вязаньем.

Ганс Мюллер

Мать говорит

– Аннушка, тут гость сейчас сидел,
Все на дверь твою, вздыхая, он глядел:
«Пропадаю, мол, без Аннушки с тоски,
Сердца вашего прошу я и руки».

Аннушка, добра желает мать:

Что-то графской и кареты не слыхать.
А у гостя – что шелков, да что белил,
«А постель я с ними б нашу разделил».

И кого-кого не путал этот май,

Принца, видишь, нам из-за моря подай,
А как осень-то неслышно подошла,
Смотришь: каждая приказчичка нашла.

Аннушка, конфетинка моя!

Побеги-ка ж да скажи: согласна я,
Право, бредни-то пора и позабыть,
Не за графом ведь, за лавочником быть.

Аретино Сонет