Трактир жизни

То полудня пламень синий,
То рассвета пламень алый,
Я ль устал от четких линий,
Солнце ль самое устало –

Но чрез полог темнолистый

Я дождусь другого солнца
Цвета мальвы золотистой
Или розы и червонца.

Будет взорам так приятно

Утопать в сетях зеленых,
А потом на темных кленах
Зажигать цветные пятна.

Пусть миражного круженья

Через миг погаснут светы…
Пусть я – радость отраженья,
Но не то ль и вы, поэты?

Второй мучительный сонет

Вихри мутного ненастья
Тайну белую хранят…
Колокольчики запястья
То умолкнут, то звенят.

Ужас краденого счастья –

Губ холодных мед и яд
Жадно пью я, весь объят
Лихорадкой сладострастья.

Этот сон, седая мгла

Ты одна создать могла,
Снега скрип, мельканье тени,

На стекле узор курений

И созвучье из тепла.
Губ, и меха, и сиреней.

Бабочка газа

Скажите, что сталось со мной?
Что сердце так жарко забилось?
Какое безумье волной
Сквозь камень привычки пробилось?

В нем сила иль мука моя,

В волненьи не чувствую сразу:
С мерцающих строк бытия
Ловлю я забытую фразу.

Фонарь свой не водит ли тать

По скопищу литер унылых?
Мне фразы нельзя не читать,
Но к ней я вернуться не в силах…

Не вспыхнуть ей было невмочь,

Но мрак она только тревожит:
Так бабочка газа всю ночь
Дрожит, а сорваться не может…

Прерывистые строки

Этого быть не может,
Это – подлог,
День так тянулся и дожит,
Иль, не дожив, изнемог?..
Этого быть не может…
С самых тех пор
В горле какой-то комок…
Вздор…
Этого быть не может…
Это – подлог…
Ну-с, проводил на поезд,
Вернулся, и solo[17]

, да!Здесь был ее кольчатый пояс,
Брошка лежала – звезда,
Вечно открытая сумочка
Без замка,
И, так бесконечно мягка,
В прошивках красная думочка…
. . . . . . . . . . . . .
Зал…
Я нежное что-то сказал,
Стали прощаться,
Возле часов у стенки…
Губы не смели разжаться,
Склеены…
Оба мы были рассеянны,
Оба такие холодные…
Мы…
Пальцы ее в черной митенке
Тоже холодные…
«Ну, прощай до зимы,
Только не той, и не другой,
И не еще – после другой…
Я ж, дорогой,
Ведь не свободная…»
«Знаю, что ты – в застенке…»
После она
Плакала тихо у стенки
И стала бумажно-бледна…
Кончить бы злую игру…
Что ж бы еще?
Губы хотели любить горячо,
А на ветру
Лишь улыбались тоскливо…
Что-то в них было застыло,
Даже мертво…
Господи, я и не знал, до чего
Она некрасива…
Ну слава Богу, пускают садиться…
Мокрым платком осушая лицо,
Мне отдала она это кольцо…
Слиплись еще раз холодные лица,
Как в забытьи, –
И
Поезд еще стоял –
Я убежал…
Но этого быть не может,
Это – подлог…
День или год, и уж дожит,
Иль, не дожив, изнемог…
Этого быть не может…
Июнь 1909
Царское Село

Canzone [18]