Трактирщик и Владычица ночи (СИ)

Мирелла тревожно глянула на его обладателя. Распущенные длинные волосы поначалу ввели её в заблуждение, но потом она поняла, что это мужчина, а не женщина. Впрочем, утверждать наверняка она бы не стала, слишком уж утончёнными были черты чистого лица, тонка талия и роскошен красно-чёрный шёлковый наряд странного покроя. Да и голос не давал подсказки — он был слишком низкий для женщины и слишком музыкальный для мужчины. Вот только разворот широких плеч и рост под четыре локтя заставлял усомниться, что это женщина.

В мгновение ока незнакомец оказался рядом, и она внутренне содрогнулась. «Это не человек!» — в панике подумала она, когда встретилась взглядом с его глазами, горящими призрачным золотом.

— Не нужно бояться. Если ты мне не понравишься, я убью тебя быстро, ты даже не почувствуешь, — пообещал демон и склонился, пристально вглядываясь в её лицо.

— Славная мордашка, но ничего особенного. Таких, как ты, воз и маленькая тележка.

Разочарование в его голосе вызвало очередной всплеск паники у Миреллы. Внутреннее чувство говорило, что демон её убьёт, если она что-нибудь срочно не предпримет.

— О нет, господин! Не судите о товаре по вывеске на лавке! — с отчаянием выкрикнула она и, невзирая на боль в подвёрнутой лодыжке, вскочила на ноги.

Она швырнула в кусты заплечный мешок и, стараясь быть соблазнительной, медленно разделась. На тот момент ей исполнилось шестнадцать, поэтому ей было что показать без всякого колдовства. Правда, когда вокруг разлился яркий свет, она впервые в жизни смутилась, но ей хватило силы воли не стушеваться под холодным немигающим взглядом демона. С улыбкой она встряхнула огненной гривой распущенных волос и закружилась в танце, под напевный речитатив стихов любимого поэта:

Луна уже плывёт медлительно и низко.

Она задумалась, — так, прежде чем уснуть,

В подушках утонув, мечтает одалиска,

Задумчивой рукой свою лаская грудь.

Ей сладко умирать и млеть от наслажденья

Средь облачных лавин, на мягкой их спине,

И всё глядеть, глядеть на белые виденья,

Что, как цветы, встают в лазурной глубине.

Когда ж из глаз её слеза истомы праздной

На этот грустный шар падёт росой алмазной,

Отверженный поэт, бессонный друг ночей,

Тот сгусток лунного мерцающего света

Подхватит на ладонь и спрячет в сердце где-то

Подальше от чужих, от солнечных лучей.[1]

Охваченная страстью Мирелла с мольбой протянула руки к демону.

Люби меня, люби, холодная луна!

Пусть в небе обо мне твой рог жемчужный трубит,

Когда восходишь ты, ясна и холодна.

На этой злой земле никто меня не любит.

Да будет ночь твоя в мерцании светил!

Отверженец земли, тоскующий и кроткий!

Он принял её в свои объятья и закончил прерванный стих:

О, сколько раз во тьме я за тобой следил,

Любуяся твоей стремительною лодкой!

Потом я шёл опять в докучный рокот дня, —

И труд меня томил, и путь мой был бесцелен,

Твой свет в моей душе струился мглисто-зелен.

Холодная луна, люби, люби меня![2]

Так Мирелла познакомилась с Даджи и впоследствии не раз пожалела, что он сразу её не убил. Настроение у демона-лисы менялось как море. Кажется, только что светило солнце и всё было хорошо, как вдруг налетает ветер и почерневшие волны вздымаются к самым небесам. И прислуживающим рабыням очень повезёт, если демон ограничится лишь пытками, а не вырвет живьём у них печень.

Не вынеся жизни на вулкане страстей, Мирелла часто пускалась в бега, но каждый раз Даджи её отлавливал и жестоко наказывал. Несколько раз её до полусмерти избивали палками, загоняли в тело иглы, жгли грудь калёным железом, ломали руки и ноги, сдирали кожу со спины. Мирелла выла, сходя с ума от боли, а затем, излечившись, клялась Даджи, что ни за что и никогда не сделает даже шагу за ворота поместья. Тем не менее все эти изуверства не отбили у неё стремления к свободе и, выздоровев под действием демонской жизненной силы, она вновь убегала.