Трактирщик и Владычица ночи

— Встань! И подними голову, я хочу видеть твои глаза, — распорядился Даджи и, склонившись, заглянул ей в лицо. — Ты и толика обыкновенного человеческого счастья? Надо же, какое смирение! Кто бы мог подумать, что однажды я услышу такое от тебя. Но что-то мне не верится, что ты готова отказаться от того, что приносят власть и богатство.

Мирелла грустно улыбнулась.

— Зачем мне они, если каждое утро я открываю глаза и со страхом смотрю на себя в зеркало. Вдруг моя молодость и красота исчезли, и я снова осталась ни с чем? Тогда чего ради я шла по трупам? Власть и богатство хороши, когда владеешь ими на законных основаниях. А для таких воров, как я, они обуза. Да и зачем мне власть и богатство, когда рядом нет ни одной родной души?

— Ну а как же твоя дочь от лавочника? — спросил Даджи.

— Катейя? — встрепенулась Мирелла. — Так вы её видели? Как она?

— Почему ты оставила её отцу, а не взяла к себе? — уклонился он от ответа.

— Катейя не моя дочь… — Мирелла потупилась, а затем снова подняла на него глаза. — Десять лет назад я вернулась домой, чтобы посмотреть, что сталось с моими родными. Вот только дома больше не было, остались лишь обгорелые брёвна и молодайка на сносях, ревущая на его развалинах. Тут она начала рожать, а у меня критическое положение. В общем, либо я, либо она. Мать я похоронила, а ребёнка забрала с собой. Всё же родная кровь.

— С чего ты так решила? Может, это была бездомная шлюшка, не имеющая к тебе никакого отношения.

Губы Миреллы тронула слабая ироничная улыбка.

— Я слишком часто вижу себя в зеркало. Сходство несомненное. Впрочем, наверняка утверждать не могу, было уже темно. Так что с Катейей?

— Её больше нет, — не стал вдаваться в подробности Даджи.

— Что?! — вскрикнула Мирелла, но гневное выражение тут же изгладилось, уступив место прежнему безразличию. «Вот теперь мне точно незачем жить», — с печалью подумала она и ощутила, как нехватка жизненной силы холодит ей кровь и гнёт к земле.

Видя, что она седеет прямо на глазах и по её лицу стремительно расползается сетка морщин, Даджи с силой тряхнул её за плечи.

— Мирелла, очнись! Я кому сказал!.. Да приди ты в себя, чёртова кукла!

Уже не рыжеволосая красавица, а седая старуха открыла слезящиеся глаза и её тоскливый взгляд ударил его в сердце.

— Господин, дайте мне умереть. Всё же я человек, а не монстр. Не могу я больше так жить.

Видя, что Мирелла вознамерилась совершить обряд прощального коутоу, Даджи схватил её за запястья и только сейчас увидел подаренный им белый нефритовый браслет.

— Скажи, зачем ты его носишь? — потребовал он. — Это предусмотрительность, на случай если я появлюсь, или что-то иное? Отвечай!

— Какая теперь уже разница? — пробормотала старуха и её лицо преобразилось под влиянием великого чувства, которое дано испытать лишь немногим. — Будьте счастливы, мой господин. Уходя, я не держу на вас зла. Вы то единственное, что составляло смысл моей гнусной жизни. Видят боги, что я не лгу. А теперь дайте мне попрощаться с вами.

— Нет! Не смей умирать, чёртова ведьма! Я тебе не разрешаю! — рыкнул Даджи, разрываемый противоречивыми чувствами.

Зверь, сидящий в нём, с такой силой ненавидел Миреллу, что он с трудом удерживался от превращения.

— Простите, мой господин, — она приложила его ладонь к своей щеке и закрыла глаза. — Мать-земля! Как же я счастлива! Я и не надеялась, что хоть чуточку, но всё же вам не безразлична, — проговорила она, но так тихо, что только Даджи с его звериным слухом сумел расслышать её слова.

Стрелка весов качнулась и из горла демона-лиса вырвался ужасный рык. Верх снова взял человек, и волшебный зверь пошёл на попятный.

Люди, что наблюдали за душераздирающей мизансценой, издали всеобщий вздох, в котором смешались страх и восхищение. Время повернуло вспять и североводская княгиня прямо на их глазах помолодела. Правда, на этот раз её красота была не столь уж умопомрачительна. Круглое личико со слегка вздёрнутым носом и чересчур полными яркими губами было симпатичным, но не более. Правда, фигура и грива тёмно-рыжих волос княгини по-прежнему были выше всяких похвал.

Владычица ночи помрачнела. До этого она надеялась, что обойдётся без её участия. «Что ж, придётся воевать на два фронта», — сказала она себе.

Клермон пришёл к тому же выводу и его ладонь легла на рукоять меча. Кат Ворон куда-то исчез, но рядом с ним плечом к плечу встала Шейра.

— Не бойся, князь, я не ударю в спину, — сказала она, не глядя на него.

— Надеюсь, что так, — отозвался Клермон.

После разговоров с Даджи он уже примерно представлял его возможности и понимал, что у них нет ни малейшего шанса на победу. «Даже если Кат вернётся, и мы выступим втроём, всё равно это будет самоубийственная затея. Единственно, кто может уравновесить неравенство сил, это Владычица ночи. Вот только я не уверен, что она воин, при всех своих способностях демона», — подумал он, стараясь избавиться от навязчивых мыслей о скорой смерти.

Демон-лис смерил Клермона взглядом.