Трактирщик

"Гм… А я-то, наивный, думал, что эдакий практический цинизм — порождение двадцатого века, много — девятнадцатого! Ишь ты, "по кустам растащат", и всё шито-крыто! Впрочем, этих типов никто на славянскую землю не звал и пытками заниматься из-под палки не заставлял: сами припёрлись. Так что — пусть будет, как будет! А вещдоки, действительно, прибрать стоит: что понезаметнее — спрятать, пригодится в хозяйстве, а одежду… спалить, что ли?"

— Добро! Так и поступим! Ясь, снимай-ка с них всё, что можно и стаскивай сюда. Деньги найдёшь — себе оставь: пойдут в зачёт за работу сверхурочную.

Подмастерье довольно осклабился.

— А как с оружием?

— Тебе оно ни к чему, сабля тебе не по чину! Вон, пускай пан Карел ей пользуется. Их ножики — тоже мне отдай: пока что запрячем во вьюк, на виду свои прежние оставим.

— Мастер Белов! — вновь не выдержал наш "инвалид". — Конечно, всё захваченное на разбойниках — законный ваш трофей, но просьба у меня: верни сапоги и поддоспешник, что поганы с меня содрали! Ибо срачица моя изодралась, опасно в такой людям на глаза являться! Жаль, палудаментум увезли те двое поганов, что этих вот покинули, с телом старшего отправившись неведомо куда!

"Законная просьба, ничего не скажешь: в таком прикиде его первый патруль заметёт! Вот ещё знать бы, что за пол-доментум такой? Кафтан, что ли? Напридумали "словей" — язык сломаешь"!

— Не вопрос, пан Карел! Твои вещи — они твои и есть! Вот и пояс, что Ясек приволок, небось, тоже твой?

— Не мой. Гавела пояс, джуры моего, да поможет ему Ян-вояк взойти в кущи райские. Добрый был слуга, и товарищ славный! Брат у него в градецкой слободе остался, годом молодше. Даст Господь вернуться — возьму того на место старшего.

— Ну, раз такое дело — так и передашь парню наследство братово. Как, Ясь, возражений не имеешь?

— А мне что? Я зараз наденик, коль пан с мастером уговорились, так мне молчать згодно. Эх, добрый, конечно, пояс, ну да пан мастер, небось, милостью своей не обделит бедного человека?..

— Не обижу, не беспокойся! Шевелись, "бедный человек"! Цигель-цигель ай-лю-лю, как у нас говорится!

ЗДРАВСТВУЙ, ДЕДУШКА ХАБАР!

… "Что-то поездочка на коп какая-то не слишком удачная выдалась: нет никаких доходов — расходы одни, как кот Матроскин говаривал. Два дня, считай, сверх запланированного, на дорогу потратили: пока освобождённого до села довезли — причём, не "ближайшего", как планировалось, чешского поселения, а несколько дальше — к надёжному человеку в лице сельского священника, пока назад возвращались… "И вот нашли большое поле", то самое, где от некогда цветущего городка остались лишь развалины храма, у которых мы и разбили свой лагерь. А денежка моему помощнику капает потихонечку, вне зависимости, роем или нет. Эдак и совсем разориться недолго".

Впрочем, это я так — бухчу по малости. На самом деле, как и положено согласно приметам, прибыв "на позиции", нельзя настраиваться на "супер-пупер-находки": надо побухтеть, поворчать на нескладывающиеся делишки — пусть Дедушка Хабар посочувствует и подкинет от щедрот своих!

Пока Ясь, используя в качестве ограждения от ветра и посторонних глаз каменный бортик, оставшийся от стены какого-то дома, устанавливал шалаш и разводил костёр, я полез на наблюдательный пункт.

Естественно, в качестве НП я выбрал самую высокую точку местности, то есть церковную колокольню. В отличие от остальных строений, храм практически не пострадал, лишившись только ворот и внутреннего убранства: веротерпимость — веротерпимостью, но добыча захватчикам нужна или как?.. Да и были ли этими захватчиками монголы, следующие заветом "Ясы"? Здесь фронтир, недалеко германские земли: а уж немцы — мародёры известные, одно слово: грабьармия — "матка-курка-млеко-яйки"… Пустой зал гулок, на каменной брусчатке под ногами — обломки гнилого дерева. Лестница на хоры сильно подгнила, однако мне удалось, бочком-бочком вдоль стеночки, подняться на этот балкон, опоясывающий внутреннюю часть храма. Однако дальнейший подъём наверх, на колокольню, оказался невозможен: доски ступеней, ведущих к "барабану", как оказалось, рухнули окончательно. Подозреваю, что я не первый понял выгоды такого наблюдательного пункта и кто-то из предшественников дошлялся вверх-вниз до того, что гнилые ступени попросту не выдержали его веса. И хорошо, если этот "корректировщик", блин горелый, не хряпнулся с высоты на каменный церковный пол!