Трали-вали

Кручение ногой можно понять было по разному, объяснил бы Егорка, если бы его спросили. В одном случае – приятном! – новым знакомым легко можно было продемонстрировать красивые шорты и праздничную рубашку с коротким рукавом, которые мама специально сегодня надеть разрешила. Ещё и коричневенькие туфли, к этому, беленькие носочки и взрослую бейсболку, в которой папа в магазин иногда ходит. Она ещё папиной головой хорошо пахнет, его одеколоном, и Егоркина голова так же потом пахнет. Это не Егорка сказал, это мама так заметила. Да, сказала Егорке, ты у меня как папа, такой же хороший, и пахнешь так же хорошо, вот. В другом случае, тоже приятном, в таком красивом наряде немножко неудобно, словно ты – праздничный торт, или новогодняя ёлка. Все на тебя смотрят, дотронутся хотят, восхищаются… Это очень приятно! Очень! У Егорки это – если хотите знать, – всё было сейчас одновременно. Потому что молодой он и красивый, и с папой пришёл…

– Познакомьтесь, пожалуйста, это мой сын. Егорка, – собравшимся в прихожей хозяевам, с гордостью, серьёзным тоном представил отец. – Егор Кобзев. А это, – он присел к сыну, указал на самого первого к ним, Генку. – А это наш «дядя» Гена. Хороший человек, почти флейтист.

– Он не дядя, он мальчик, – стеснительно, всё так с любопытством исподлобья глядя, поправил Егорка.

– Правильно Егорка! Пока мальчик, как и ты, но большой уже мальчик, в школу в этом году пойдёт…

Егорка более заинтересованно посмотрел на Генку.

– Ну дядь Гену ты знаешь, – пропуская Мальцева, продолжил знакомить Кобзев, глядя уже на Никиту. – А это Никита, познакомься. Он, как дядя Гена, будет лучшим в мире тромбонистом. Вообще уже можно сказать мужчина.

– И я тоже мужчина, – делая шаг вперёд заявил о себе Генка. – Тоже лучшим буду…

– Ладно-ладно, мы все здесь мужчины, – примирительно подчеркнул Мальцев. – И все лучшие. Проходи, Егорка, будь как дома. А где твоя сестрёнка, кстати, Сашенька, почему не взяли?

– Сестрёнка? А зачем? А сколько ей лет? Она большая? – с непонятной заинтересованностью вдруг выскочил Генка.

– Конечно, большая, – с гордостью пропел Кобзев, снимая с Егорки бейсболку, поправляя причёску на голове сына. – О-го-го уже какая! Шесть лет, седьмой пошёл…

– А-а-а, мелюзга! – Генку сильно передёрнуло, словно его электрическим током стукнуло, или ему нашатырём в нос ткнули, ф-фу…

– Сам ты мелюзга, – иронизируя, с глубокой обидой протянул Кобзев. – Невеста! – это определение он произнёс с непередаваемой гордостью, как умницу и красавицу «обществу» представил, ещё и пригрозил. – Вот вырастет, бегать за ней будешь… Да-да!.. А она и не посмотрит на тебя.

– Она?! – Генка изумился, но выдержал «марку». – Ага, надо мне было…

– Ну, не ты, значит Никита, – Кобзев небрежно отмахнулся от Генки. – Выбор большой.

– Я тоже не сумасшедший, за девчонками бегать… – и Никита в свою очередь принципиально отказался.

– Ладно-ладно, поживём – увидим, – глубокомысленно усмехнувшись, заключил дядя Саша и вопросительно глянул на Егорку. – Так где твоя сестрёнка сейчас, скажи нам?

– У неё с мамой койка и сытьё ссяс, – громко сообщил Егорка, неуверенно шагая не вообще, а от новых туфелек, они такие новые, красивые, скользкие…

Мальчишки открыли рты – «койка-сытьё-ссяс» – таких слов они не знали. Кобзев, пряча улыбку, перевёл.

– Мы, извините, букву «р» ещё не выговариваем, ещё буквы «ч», «ш», иногда местами всё переставляем, вот. Кройка и шитьё у них с мамой сегодня. К сожалению, не смогла.

– А мы научим. Мы уже запросто выговариваем, – вызвался Генка. – Всё! Влёгкую.

– Вот поэтому мы и пришли, – сообщил Кобзев проходя с Егоркой в прихожую. – На учёбу и стажировку.

– Только хорошему научить нужно, – выразительно глядя на мальчишек, педагогично заметил Мальцев.

– Обижаешь, товарищ прапорщик, – почти взрослым голосом, кого-то копируя, произнёс Никита. – Мы по-старому уже не разговариваем. Только по-новому говорим, по-правильному.

– Во-во… – Взрослые дружно рассмеялись.

– Дядь Саша, дядь Саша, – прерывая общий смех, Генка торопился поделиться важной новостью. – А дядь Гена с нами учиться сказал пойдёт, да. В этот, как его, пединститут, вот. Не веришь, не веришь? Вот спроси, спроси.

– Правда, что ли? – Кобзев – не веря – хохма! – скептически ухмылялся. – Серьёзно?

– Конечно, я ж не могу отставать… – нарочито твёрдо отозвался Мальцев. – Присоединяйся.

– Ну, щас! Мне ещё рано. Вот научимся все звуки выговаривать, – спасительно кивнул на Егорку. – Тогда и пойдём.

– Ага?! – мальчишки недоверчиво прищурились.

– Не верите? Я же сказал… – парировал Кобзев. Мальцев делал Кобзеву выразительные глаза, предупреждал, остановить хотел, но Кобзев увлёкся. – Слово оф… прапорщика. Чес-слово, ребята! – даже руку по военному к виску приложил. – Зуб даю! – простецки улыбнулся.

Поторопился Кобзев, ой, поторопился…

– Так мы сегодня и научим, – немедленно заверил Никита Кобзева.

– Да! – подтвердил и Генка.