Читаем Трамлин-полет полностью

"Уделаю" я его или нет, но обойти должен. Приближается установленный рядом с трассой знак "поворот". Вот сейчас, когда температура шин в норме и они даже на этой бешеной скорости успевают "цепляться" за каждую микротрещинку, ямку, я могу проделать свой коронный номер. Насколько знаю, пока повторить его никому не удавалось. У самого знака перед поворотом есть еле ощутимый провал асфальта. Его не видно, и узнаешь о его существовании, когда скорость переваливает за сто пятьдесят. Так вот, благодаря этому провалу можно не "прописывать" траекторию, а делать так, как я и собираюсь. В эти мгновения, подходя к повороту, весь превращаешься в комок нервов: скорость сто девяносто пять, и если смотреть на надвигающийся отбойник, то под гипнозом этого жуткого зрелища можно все прозевать. Я ловлю каким-то непонятным чувством момент, когда начнется волна. Вот она! Мгновенно: левой ногой тычок по тормозу, молниеносный поворот руля влево и опять прямо. Машину как бы подсекает, она зависает над провалом, и сотую долю секунды, что находится над ним, ее поворачивает, направляя точно на выход из поворота, и уже потом, крепко уцепившись за дорогу, она идет по идеальной траектории.

Бедный Иржи так ничего и не понял. На входе в поворот он был метрах в десяти от меня, а на выходе мы оказались рядом! Я проигрываю ему полкорпуса, но скорость больше километров на пять, и он уже ничего не может сделать. Я медленно выравниваюсь с ним, вижу его удивленные глаза. Он на секунду отрывает от руля правую руку и показывает мне большой палец. Я успеваю кивнуть головой в знак того, что принимаю его восхищение. Закончен еще один раунд. Теперь важно - не расслабиться! Машина Бороды идет метрах в тридцати. Но Властимил не Иржи - его так не взять, да и в шинах мы с ним уже сравнялись. Надо готовиться к долгой работе.

Гонщик не может провести всю гонку на одном дыхании. Возьмись я, к примеру, выдержать только что взятый темп борьбы с Иржи, и через пару-тройку кругов я бы "спекся". Заочно трудно сказать, что именно произошло бы, но могло случиться любое: перекрутил бы двигатель, не попал бы в один из поворотов... Поэтому выигрывает тот, кто даже в самой напряженной борьбе умеет давать передышки своей нервной системе и машине. Но это вовсе не означает расслабиться. Ни в коем случае! Просто надо уметь себе ставить реальные задачи. Я как угодно могу взвинтить себя, но точно знаю, что Бороду мне сейчас не догнать. Он достаточно грамотен, что-бы не делать ошибок, а двигатель у него чуть лучше. Поэтому круг за кругом он будет уходить и уходить от меня. Так что на этом вопросе можно ставить точку. И, тем не менее, это далеко не проигрыш. Вся борьба еще впереди, когда Властимил, а затем и я достанем на круг аутсайдеров, что случится где-то в середине гонки! Они хотя и аутсайдеры, но просто так уступать дорогу не будут. Каждого надо расколоть, и чем ближе к "голове", тем сделать это будет сложнее и сложнее. Вот тут-то и начинается главное сражение. Властимил это тоже прекрасно понимает и захочет оторваться от меня как можно дальше до начала первых обгонов "круговых" - то есть отстающих на круг. Этим моментом надо обязательно воспользоваться и очень внимательно наблюдать за Бородой, так как, стараясь оторваться, он пойдет по оптимальной траектории, точнее, по траектории, которую он считает оптимальной. Другого быть не может, когда удираешь - тут уж не до лукавства! И тогда, глядя в оба, можно подметить все истинные ошибки Бороды. Ну, если не все, то хотя бы хоть что-то. А со временем - найти им применение. Закончился еще круг.

"Леха, до Бороды три и четыре десятых секунды. Круг прошел за две ноль одну. Иржи скис - отстает на шесть секунд", - слышу Костин комментарий. А Иржи вовсе не скис. Вот отдохнет и еще так может навалиться, что только держись!

Уже пять кругов равновесие. За Бородой слежу так, что глаза чуть не лопаются. К сожалению, выясняю для себя печальные вещи. На стартовой прямой он отрывается от меня метров на пять. Еще на столько же при подъеме к первому "уху". Очень неплохо его проходит и, думаю, еще выигрывает пару метров. Зато мне удалось подсмотреть и другое: "стартовый" он, естественно, моим приемом брать не может - это метров шесть мне в плюс. "Эску" он побаивается - и правильно делает, - это мне еще метров пять. И кажется, мне что Властимил не совсем хорошо прочувствовал самый последний поворот перед финишной прямой - "гаражный". Уж больно он его по-классически проходит. А его, если хорошо постараться, можно прописать почти единой траекторией с предшествующим ему небольшим изломом и еще более ранним поворотом - "нос волка". Тогда в "гаражном" машину будет очень сильно сносить к правому отбойнику, скорость за сто сорок, и это ощущение крайне неприятное, но на самом-самом выходе есть невидимое пятно асфальта, за которое можно зацепиться и вытянуть машину. Надо продумать этот вариант, но он такой многосложный, что даже на два раза может сил не хватить.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии