Трамплин для прыжка

— Второй ключевой момент: если работник увольняется, он теряет право на долю прибыли в этом предприятии. Она переходит к вновь нанятому работнику. Это право нельзя будет продать, арендовать или передать по наследству. Им будет обладать только работник, и только пока он работает на предприятии.

— В общем-то, ничего принципиально нового я не придумал. Колхозно-кооперативная форма собственности у нас в Конституции записана изначально. Нужно только закон "О кооперации" принять, где будут прописаны нужные нам условия.

— Стоп! — сказал Хрущёв. — А не получится ли у нас так, что все захотят стать официантами в кафе? А рабочих в стране не останется.

— Не получится, — ответил Косыгин. — Если все станут официантами — кто в кафе ходить будет? Официанты из соседнего кафе? Так у них своё есть. Сфера услуг держится на привлечении клиентов. Если клиентов не будет, кафе закроется. А официанты пойдут работать на завод. Плюс к тому — за государством остаётся контролирующая и разрешительная функция. Если подобных кафе станет слишком много, местная власть перестаёт выдавать разрешения на открытие новых.

— Аналогично я предлагаю поступить с мелкими производственными предприятиями. Не надо давить всякие артели и мелкие мастерские. Пусть они производят товары народного потребления. Пусть конкурируют между собой. Но — на основе коллективной собственности и получения равной доли прибыли.

Это позволит быстро насытить товарами всю сферу народного потребления.

— Это что же, НЭП, что ли? — спросил Хрущёв.

— Ну, в определённой степени похоже, — кивнул Косыгин. — Вспомни, Никита Сергеич, ведь НЭП был введён Лениным как антикризисная мера, чтобы быстро восстановить разрушенное хозяйство после Гражданской войны, и поднять уровень жизни населения. А что мы имеем сейчас? Хозяйство только-только восстанавливается после Великой Отечественной войны, уровень разрушений, между прочим, заметно выше, чем после Гражданской. Тогда заводы просто стояли и не работали, а сейчас почти вся европейская часть страны была полностью разрушена, кроме самых западных областей, быстро попавших под оккупацию. Сельское хозяйство вообще в таком загоне... В результате население на грани голода.

— Наши потомки, в конце 80-х, тоже думали, что Горбачёвская "перестройка" — это вроде НЭПа, — возразил Хрущёв. — И что из того вышло?

— Так основная разница НЭПа и "перестройки" в том, что Сталин этот НЭП держал под жёстким контролем, и прекратил, когда он выполнил свою функцию, — пояснил Косыгин. — А "перестройка" вышла из-под контроля. Кроме того, в ходе "перестройки" было допущено немало ошибок, сыгравших критическую роль, и погубивших всю затею.

— Это каких именно? — спросил Хрущёв.

— Негосударственная торговля, обналичивание безналичных денег, приватизация государственных предприятий. Прежде всего — разрешение открывать коммерческие магазины, — ответил Косыгин. — Они ничего не производят, а лишь сбывают продукцию по спекулятивным ценам. То есть, не создают прибавочную стоимость, а делают деньги из воздуха. К тому же создают условия для спекулятивной перепродажи продуктов, пользующихся наибольшим спросом. Перетягивают товары из государственной торговли в частную. Именно это спровоцировало голод в 1988-89 годах "той истории", когда в государственных магазинах были пустые полки, а коммерческие ломились от продуктов по запредельным ценам. При этом, когда в 1991 году государство перестало контролировать цены, полки государственных магазинов, как по волшебству, снова заполнились продуктами. Голод кончился, как будто его и не было.

— То есть, кризис спровоцировала госторговля, — резюмировал Хрущёв. — Сначала, в ожидании прекращения ценового регулирования, вся масса продовольственных товаров была перелита в коммерческие магазины или припрятана. А потом выброшена в продажу по новым ценам — для имитации "капиталистического изобилия".

— А куда смотрели милиция и КГБ? — нарушил своё затянувшееся молчание академик Келдыш.

— Они получили приказ сверху — не вмешиваться, — мрачно ответил Хрущёв. — Предательство гнездилось на самом верху — в Политбюро ЦК КПСС, — он в сердцах стукнул ладонью по столу. — Генеральный секретарь ЦК — предатель! Уму непостижимо!Когда Первый секретарь — старый дурак, вроде меня, это плохо. Но когда предатель — это смертельно для страны.

— Ты, Никита Сергеич, самокритикой не увлекайся, — усмехнулся Косыгин. — А то ведь ляпнешь такое на Съезде, а делегаты и поверят...

— Да пойми ты, Алексей Николаич, если бы моя отставка могла спасти страну от этого будущего позора, я бы ни минуты не колебался! — с горечью ответил Хрущёв. — Но жизнь распорядилась так, что в наших с вами руках оказалась судьба страны. Так что теперь спасать советский народ и Советское государство придется нам.