Трамвай без права пересадки

Минута прошла в молчании. Затем моложавый мужчина, по седым бровям которого и по волоскам, торчащим из носу, виден был, однако, его далеко не юный возраст, сказал:

— Наш мэр никогда не отличался дальновидностью. Впрочем, это не оправдывает поступка Франца Кирхофа.

— А я что говорю! — подхватила дама–домохозяйка. — Быть может, всё это от цены на яблоки. Франц Кирхоф очень любил яблоки, как и мой муж. Бывало когда он заходил к нам выпить рюмочку ликёра, всегда просил у меня яблоко. Наши, штрабахские, зелёные очень любил.

Мужчина в котелке, худой до сухости и нервный до подрагивания подбородка истерично произнёс:

— Я же говорил вам: что–то происходит. Что–то ужасное, но нам ничего не говорят. В лучших традициях тёмных веков… Они хотят всех нас убить, вот что.

— Перестаньте, герр Малер, — оборвала говорящего некая дама в возрасте. — Никто не убивал Франца Кирхофа, вы же знаете. Он сам сделал это.

— Почему вы так уверены? — с подозрением вопросил господин в котелке.

Йон Венцель подошёл вплотную и попытался заглянуть через плечи стоящих впереди, но ничего не увидел. Тогда он довольно невежливо протиснулся между Малером и ещё одним мужчиной и заглянул в пространство, окружённое собравшимися.

Там он увидел тело. Мужчина с окладистой чёрной бородой с проседью лежал на мостовой, неловко подвернув руку, похожую на сломанное крыло сбитой влёт птицы. Голова его была разбита, а одна ступня вывернута в сторону противоположную ествественной. На нём действительно была белая рубашка и тёмно–зелёный галстук, который кто–то назвал вызывающим. Кажется, Франц Кирхоф был ещё жив — по крайней мере, на губах его то и дело надувались кровавого цвета пузыри, что свидетельствовало о дыхании. Дыхание было частым и неровным.

— Кстати, герр Шмидт приглашает нас на партию в шафкопф, — произнёс за спиной Венцеля мужчина, стоящий слева. — Будет ещё господин Литке.

— Литке? — отозвался тот, что был справа от Венцеля.

— Литке, да. Я так и сказал.

— Хм… Я с ним играть не стану.

— Послушайте! — обратился к стоящим Венцель. — Послушайте, ему надо помочь.

Он шагнул к телу, склонился над ним, потянулся к руке, чтобы нащупать пульс.

Кто–то схватил его за рукав, дёрнул, не позволяя коснуться раненого.

— Что вы делаете?! — взвизгнула та дама, что сокрушалась о цене на яблоки.

— Нельзя его трогать! — поддержал тот мужчина, что схватил Йона Венцеля за рукав.

— Но ему нужно помочь, — удивлённо поднял брови Венцель.

— Вы бы лучше вызвали скорую, — сурово поджала губы другая дама.

— Но… я думал, что… — опешил Венцель, — я думал, это уже сделали… Неужели никто ещё не позвонил?

— Нет, вас дожидались, — сварливо отвечала та же дама. — Конечно же позвонили. Но это не даёт вам никакого права трогать несчастного.

— Что с ним случилось? — спросил Венцель. — Его сбила машина?

— Где вы видели машину? — покачала головой та же нервная дама.

— Он прыгнул с башни, — сухой господин в котелке кивнул на башню с часами, стоящую в конце улицы, метрах в ста. — Говорят, давно грозился это сделать, если мэра не переизберут. Оппозиционер.

— Зачем вы говорите о том, о чём ничего не знаете! — вмешался другой господин, тот, что звал собеседника на партию в шафкопф. — Он не с башни прыгнул, а со своего балкона. И не против мэра, а потому, что ему изменяла жена.

Венцель огляделся. Ближайший балкон, с которого можно было бы прыгнуть, находился метрах в двадцати.

Улучив момент, он таки протянул руку и коснулся запястья несчастного.

В тот же момент тело умирающего вздрогнуло, напряглось, а на губах выступила обильная кровавая пена. Захрипев, он попытался что–то произнести, но сил у него уже не достало. Тело Франца Кирхофа обмякло и через мгновенье всё было кончено — он умер.

— Ах! — взвизгнула какая–то из дам.

— Что вы наделали! — воскликнула другая. — Ведь я же говорила вам не касаться его!

— Убийца! — произнёс кто–то из мужчин.

— Что? — опешил Венцель. — По какому праву вы..! Я только хотел пощупать пульс.

— Вы врач? — спросил мужчина.

— Нет.

— Тогда зачем вам понадобился его пульс?

На этот вопрос у Йона Венцеля не было ответа.

Чьи–то руки схватили его сзади за плечи, стиснули, причиняя боль.

— Не удивлюсь, если выяснится, что это он и столкнул его, — тихо произнёс кто–то.

— И явился сюда, чтобы цинично и хладнокровно добить! — подхватил другой голос.

— Это не так! — воскликнул Венцель. — Я только хотел помочь ему!

— Да–да, помочь отправиться на тот свет, — голос принадлежал, кажется, сухому господину в котелке.

— Ужасно! — взвизгнула любительница яблок. — На глазах у стольких людей! Воистину, преступность захлестнула этот мир. Ничего не боятся.

— Полицию! — воскликнула другая дама. — Вызовите полицию, пока он не убил ещё кого–нибудь!

— Пока он не сбежал! — крикнул кто–то.

Ещё пара или две пары рук схватили Йона Венцеля за одежду, за шею. Его оправдания утонули в грозном гуле возмущённых голосов.

3