Трамвай идет в депо

– Ну кто зимой в снегу ремонтирует дорожки? Нет. Да и машину перед этим они наверняка бы переставили. Может, и есть какая-то убедительная причина перегородить дорожку, но первое, что мне приходит в голову – кто-то не хочет, чтобы к домику подходили посторонние. Тела наверняка там.

– Тела? – похолодев, переспросила я. – Почему ты так уверен, что похищенные мертвы?

– Логика. Чистая и незамутненная. Завтра мэр с семьей уезжает за границу. Судя по тому, что мне рассказал Володька, похищенные своему похитителю уже не нужны. Зачем содержать их у себя дома? Кормить и переживать, что они сбегут в его отсутствие? И кто будет следить за пленниками в это время?

– У него явно были сообщники. Он же не один похитил троих людей, – возразила я. Но уже понимала, что мне ответит Крот.

– Это ненужный риск. Если бы я похитил кого-то, то… – Он не договорил, увидев, как у меня красноречиво поднялась бровь.

– Не будем делать поспешных выводов, – сказала я наконец.

Мне надо было успокоиться и сосредоточиться, а этот разговор лишал меня необходимого сейчас внутреннего равновесия.

* * *

Ночь плотным занавесом опустилась на загородные поля. Деревья вдоль дороги стояли темной зловещей стеной. Мне стало не по себе, когда Крот свернул на еле различимый в снегу съезд и мы, тяжело переваливаясь через колдобины, въехали в лес.

Машина застыла между двумя разлапистыми елями. Я открыла дверцу, и в салон занесло хлопья снега с ближайшей колючей ветки.

– А мы сможем отсюда быстро выехать? – с сомнением спросила я, выбираясь наружу. Мороз горячо обжег мне щеки.

Крот не ответил. Он с чем-то возился на заднем сиденье.

– В том смысле, что если за нами будет погоня…

– Если будет погоня, мы досюда вряд ли добежим, – будничным тоном ответил он и протянул мне какой-то сверток: – Накинь сверху.

Сверток оказался непонятной белой хламидой вроде дождевика.

– Что это? Для маскировки?

Крот молча достал из салона второй такой же сверток, развернул его и ловко натянул поверх куртки.

– Ничего себе, – пробормотала я, пытаясь засунуть руку в тряпичный рукав. Крот помог мне. У этой штуковины сзади оказался капюшон, который через секунду уже был на моей голове.

– Боже мой…

– Отлично выглядишь, – без тени улыбки сказал Крот. – Пошли, снеговичок. Нас ждут приключения.

Он развернулся и достаточно уверенно вошел в самую гущу леса, умудряясь не задевать еловых лап. Мне ничего не оставалось, как двинуться следом. Поднялся небольшой ветер, и спина моего проводника, облаченная в белый халат, быстро начала пропадать из виду. Я прибавила ходу, с трудом ориентируясь в снежной мгле и темноте леса. На удивление, лес оказался перелеском и кончился очень быстро. Я оказалась на поле и внезапно уткнулась в спину моего спутника. Оказалось, эта хламидина на плечах действительно хорошо маскировала своего носителя в снегу.

– Тише, – сказал Крот и предостерегающе поднял палец.

В темноте на другом краю поля шла еле различимая в метели полоса особняков. Ветер продолжал усиливаться. Единственное, что помогало ориентироваться, это белизна снега и фонарь, которым мой проводник светил не вдаль, а прямо перед собой.

Мы прошли несколько метров и сильно увязли в снегу – в некоторых местах сугробы доходили до пояса. Я чертыхнулась, но Крот резко повернулся и шикнул на меня.

– Тихо, – прошептал он, – никаких звуков.

– Не вижу, куда идти, – пожаловалась я вполголоса.

Крот вытянул из-за пазухи плотную веревку с толстым плетением и сунул мне в руки. Я обвила ее вокруг запястья и перехватила ладонью. В связке мы поползли дальше. Снег набился в сапоги, и очень скоро я перестала чувствовать замерзшие ступни. Ветер мешал дыханию. Веревка, постоянно натягиваясь, натирала руки даже сквозь перчатки. Ладони горели, словно на них плеснули кипятком. Внутри меня бушевала беспомощная злость от чудовищного дискомфорта, но я напоминала себе, что на кону человеческие жизни, и это придавало сил.

Мне казалось, мы ползли в снегу целую вечность. Наконец натяжение веревки ослабло. Я подняла голову и увидела, что перед нами лежит неглубокий овраг, за которым высится дорогая ограда. Каменные столбы и кованые фигурные решетки. За забором располагалась большая белая площадка, лишенная деревьев и кустов. Летом это был газон размером едва ли не с футбольное поле. С одного края, ближе к нам, стоял довольно просторный дом. Он вполне мог бы быть самостоятельным жилым особняком, но сильно уступал в размерах трехэтажной уродливой громадине, которая виднелась на другом конце площадки. К гостевому домику примыкал крытый гаражный навес, с трех сторон защищенный от ветра непрозрачным плексигласом.

Территория усадьбы мэра подсвечивалась садовыми фонарями. Окна главного дома были ярко освещены, и громыхающая музыка доносилась сюда. Силуэты множества людей виднелись в окнах всех этажей. Похоже, вечеринка была действительно масштабной.

– Что дальше? – спросила я, распрямляя ноги.

Крот тут же стянул меня обратно на землю.

– Куда? Пригнись!

Я упала на коленки.

– Прости. Но ты не думал, что мы все равно попадем в поле зрения камер, когда пролезем за забор?