Трамвай

– Жаль! А Лора бы смогла! – фыркнул Роберт и резко схватив ее за руку увлек за собой, прыгая вниз в вонючую лужу.

***

Марина в ужасе закричала и вдруг пришла в себя.

Непривычно яркое солнце сумасшедшим лучом светило ей в глаза. Веки задрожали и попытались раскрыться. Что-то ритмично пищало справа.

Она одним решительным усилием раскрыла глаза и увидела белый потолок над собой. Повернув осторожно голову смогла разглядеть какой-то аппарат и капельницу, торчащую из вены на правой руке. Белая простыня закрывала ее тело до самой груди. Аппарат издавал размеренный писк, а люминесцентная лампа вверху бессмысленно светилась белым светом. В этом не было никакой необходимости, так как занавески на окне были раскрыты и яркий весенний день щедро освещал все пространство огромной палаты. Марина повернула голову налево и теперь улыбалась, смотря на большое пластиковое окно и колышущиеся на ветру ветки тополя сразу за ним. Листьев еще не было, но ощущение тепла весело проникало в душу. В голове немножко шумело, но женщина почувствовала, что вполне способна встать и принять сидячее положение.

Она скинула простыню и аккуратно напрягая мышцы спины начала подниматься. Сразу накинулась тошнота, но она не сдалась и продолжила подъем.

– Что вы делаете! – вдруг услышала она испуганный женский голос. – Вам еще нельзя вставать! Немедленно ложитесь!

Медсестра лет шестидесяти в светло-зеленом халате появилась в поле зрения и хлопая накрашенными ресницами замахала руками, призывая Марину принять прежнюю позицию в положении лежа.

Та все-таки подчинилась и в изнеможении откинулась на подушку. Свободной от капельницы левой рукой блондинка коснулась своего лба и ощутила шершавую поверхность бинта под своими пальцами. Голова ее полностью была забинтована, а в затылке приглушенно пульсировала ноющая боль.

– Наталья Андреевна! – закричала медсестра кому-то. – Сотникова пришла в себя и Гордеев! Одновременно почти. Минут на десять всего мужчина раньше.

Послышались шаркающие шаги, и кто-то еще вошел в палату. Марина не могла видеть того, кто это был.

Снова женский голос, но помоложе:

– Ну слава Богу! Очухаются значит! А вот мальчика жалко. Сгубил себя, дурачок! – обе медицинские дамы протяжно вздохнули. – Долго он боролся. Держался. Но сегодня уже все! Жалко! До слез!

Марина снова сделала над собой усилие и приподняв только голову осмотрела палату.

Из пяти больших и сугубо медицинских по конструкции кроватей на колесах с высокими регулирующимися спинками заняты были четыре, включая ее собственную.

Марина лежала у окна. Рядом с ней с правой стороны был еще кто-то. Но этот кто-то был накрыт белой простыней с головой. Зрелище было жутким, но вполне определенно указывало на то, что бедолаге уже ничем не помочь. Может это о нем говорили между собой работницы больницы?

Напротив, у противоположной стены рядышком лежали двое – мужчина, который удивленно хлопал открытыми глазами, оглядываясь по сторонам и женщина с закрытыми веками и умиротворенным выражением на чрезвычайно бледном лице. Последняя была облеплена проводами и аппарат рядом с ней выдавал быстрый и четкий ритм. Очевидно, что она еще была без сознания в отличие от ее соседа и Марины, которые по словам медиков в интервале десяти минут пришли в себя.

– Извините пожалуйста! – проговорила Марина, но голос ее был чрезвычайно хриплым, и она тут же засомневалась понял ли ее кто-то. – Простите! Можно с кем-нибудь поговорить? – повторила она громче.

Подошла врач – миловидная высокая брюнетка с яркими карими глазами и села на стул рядом с кроватью. За спиной ее стояла полная, массивная с высокой прической и очках медсестра, которая с возвышенным выражением на широком лице ободряюще улыбалась пациентке.

– Что со мной случилось? – пробормотала Марина.

– А что вы помните? – врач коснулась ее лба тыльной стороной холодной ладони.

Преподавательница насколько смогла пожала плечами:

– Мало чего. А точнее совсем ничего. Как я оказалась в больнице?

– Как вас зовут вы помните? – продолжила спрашивать доктор.

– Марина… Сергеевна… – она подняла глаза вверх соображая.

– А дальше?

– Дальше… Вы знаете, я… Я не помню! – слеза побежала по щеке, лежавшей на больничной койке женщины.

– Успокойтесь! – врач была холодна и деловита. – Это бывает. Очень скоро пройдет. Сотникова ваша фамилия… Профессия? Профессию помните?

Марина вспомнила все кроме адреса. Пробелы в памяти грандиозным образом потрясли ее, но заверения доктора, которая производила впечатление очень компетентного специалиста успокаивало.

– Что со мной случилось? – во второй раз спросила пострадавшая.

Доктор вздохнула и откинулась на спинку стула.

– Вы знаете, – начала она, – то что с вами приключилось является темой для обсуждения с полицией прежде всего, но вы успокойтесь! – медик выставила руку вперед видя, как заволновалась пациентка. – Вы в этой истории только потерпевшая. А вот этот юноша… – она указала рукой на закрытое простыней тело на соседней кровати. – Судя по всему и есть виновник вашего состояния!

Марина моментально все поняла и почувствовала, как пульс ее зашкаливает.