Трамвайность

– Не продолжай, подруга. Второй – такой милый! Какой чудесный парень! Я Гелиос, контролер Кабу. Вектор к вектору, чудесник! – Гелиос чмокнула Веника в щечку.

– Ага, вектор за вектор, – смутился Веник.

– Какой забавный и смешной.

– Ангел, не его, возьми меня!

Патефон соскочил со стула, но задел стоявшую рядом коробку. Она перевернулась, и из нее выпало что-то продолговатое и зеленовато-бурое. Инстинктивно Веник нагнулся, чтобы поднять предмет под ногами.

– Нет! Не трогай! – предупреждающе вскрикнула Гелиос, но было поздно.

Веник уже поднял хамелеона с пола. Да, он держал в руках настоящего хамелеона. Его пупырчатая кожа чуть вибрировала, будто внутри находился моторчик. Ящерица открыла глаза, которые провернулись в орбитах, а потом сошлись на переносице, уставившись на Веника.

– Я ЛИП-5. Личный интеллектуальный помощник, – сказал хамелеон. – Хозяин, я синхронизировался с вашей ДНК и буду рад служить вам и помо… – Глаза рептилии завращались в бешеном темпе, а тело забилось в судорогах.

– Он упал, а я подобрал, – сказал растерявшийся Веник.

– Он упал, а ты сломал. Прекрасно! Один роняет, второй ломает. – Инга подняла коробку. – Здесь написано про искусственный интеллект и психологическую поддержку. Что это, Гелиос?

– Новая версия ЛИПа, с функцией оказания психологической помощи. Маленький робот, главная задача которого – не давать хозяину грустить. В новой версии оболочкой ЛИПа служит тело хамелеона. Предыдущая модель с телом змеи имела определенные недостатки. – Гелиос взяла в руки неподвижную рептилию. – ЛИП-5 может менять цвет, петь песни, вести философские диалоги, консультировать и давать советы.

– Н-да, штуковина, наверно, дорогая, – сказала Инга.

– Дело не столько в поломке. Каждый ЛИП активируется прикосновением будущего хозяина. Робот настраивается на его ДНК и служит лишь ему.

От осознания того, что его ДНК взял какой-то инопланетный хамелеон, Венику стало дурно. Генетический материал – не носки, чтобы разбрасывать его где попало.

– И что теперь? – спросил Веник.

– Не волнуйся, чудесник, мы перенастроим ЛИПа. Длительная и сложная процедура, но вполне реализуемая. Да, перенастроим и починим. Если он, конечно, будет нуждаться в починке.

Хамелеон дернулся и вновь сфокусировался на Венике:

– Вся жизнь – череда поражений. Ты будешь страдать.

– Жизнеутверждающе, Гелиос. Чувствуется влияние вашей Гармонии, – с иронией заметила Инга.

– Ох, он все-таки повредился при падении. Наверное, сломался центральный блок эмоций и суждений. Но мы починим. Не переживай, милашик, платить не нужно, это демонстрационный образец. – Гелиос улыбнулась, складывая поврежденного робота в коробку. – Нам пора в гостевой дом.

– Остановились в Чик-Чирики? – удивился Муромский.

– Да, на пару дней. У Лучана послезавтра день рождения, а он никогда не видел птичьей магии. – Гелиос показала на одного из парней-делегатов. – Мы задержимся и устроим ему праздник.

– Понятно. Хорошего празднования.

– Спасибо. Всем до свидания, заглядывайте в Кабу. Особенно ты, чудесник. – Девушка послала Венику воздушный поцелуй.

Другие делегаты дружно покивали, и на всякий случай обошли Веника и Патефона по дуге.

Не успел Веник обдумать инцидент с хамелеоном, как из тронного зала вырвались, заставляя всех прижаться к стенам, грозные и почти осязаемые слова: «МОСГРАДЦЫ, ВОЙДИТЕ».

Чуть не выронив картину, Муромский подхватил оседающего на пол Патефона. Инга взяла Веника за руку и потянула к двери. Ноги стали подгибаться от вновь нахлынувшего страха. Проходя мимо юной шпионки, Веник заметил, что она абсолютно спокойна, в отличие от тех же торговцев, втянувших головы в плечи, словно ожидающих, что их сейчас размажут по стенке. Уверенность девочки чуть-чуть, но все же сбила волны страха, место подавляющего разум ужаса заняла нервозность.

Веник набрал в грудь воздух и переступил порог тронного зала.

Впереди ждали Тени.

Глава шестая – Тени никогда не шепчут –

На золотом троне, подперев рукой голову, вальяжно сидел человек. Вернее, объемный человеческий контур, заполненный абсолютной тьмой. Можно было подумать, что сидящего на троне облили дегтем с головы до ног. Но нет. То, что очертаниями напоминало мужскую фигуру среднего роста, состояло из абсолютного мрака.

По правую руку от человека-тьмы возлежал кот. Слева на жерди сидела сова. Узнавались они только по контуру: и кот, и сова тоже состояли из густой черноты.

Инга и Муромский рассказывали о картине, кондукторе, случайностях и нитях судьбы. Инга постоянно порывалась встать на колени, но всякий раз останавливалась. Старик держался прямо, не позволяя себе сутулиться.

Веник стоял и не сводил взгляда с кота. Казалось, что кот тоже смотрит на него, но тот мог смотреть куда угодно – глаза животного заливала та же субстанция, что и все его тело.

Патефон вообще впал в ступор. Он застыл по центру зала, как солдат на посту, вытянув руки по швам.

– МЫ УЗНАЛИ ДОСТАТОЧНО. – Голос шел от совы.

– НО МЫ ХОТИМ СПРОСИТЬ, – изрек, не открывая рта, кот.

– ВИДЕЛИ ЛИ ВЫ СНЫ, В КОТОРЫХ НЕТ СВЕТА? – спросил человек на троне.