Транс Латтэ: Забытый

– Конечно, ведь если бы власть раздавали за красивые глаза, я бы тебя обошла. Потому что правый твой глаз еще ничего, а вот с левым нужно что-то делать.

Егор мгновенно успокоился. Катино кокетство всегда действовало на него, как мощный транквилизатор.

– Приятно знать, что не все во мне отвратительно, а только левый глаз, – с улыбкой сказал молодой человек.

– И мизинец на правой ноге, – добавила девушка.

Свиристель машинально посмотрел на свою правую ногу, а Латтэ щелкнула его по носу.

– Ах ты, лиса, – воскликнул молодой человек и, взвалив Катю себе на плечо, понес к кровати.

* * *

В палату снова кто-то постучал. Катя встала из-за стола и пошла открывать. На пороге стоял взволнованный Владимир Григорьевич.

– С вами все в порядке? – осторожно спросил он.

– Да, стало лучше.

Мужчина просиял.

– Отлично, потому что завтра к нам присоединится новый отдел. Это специалисты частного отделения. Ваши способности показались им очень любопытными…

– А в местных новостях мою фотографию еще не показали? Мы же договорились, что все будет тихо и без шумихи, – возмутилась Катя.

– Я помню, но ваши способности настолько сенсационны, что в секрете их держать все сложнее.

Катя закипела.

– Какая же я дура, что доверилась вам. Завтра же уезжаю из клиники, – начала ругаться Катя.

– Прошу, не злитесь. Поверьте, новые специалисты будут вам полезны. В их арсенале есть препараты, способные активировать скрытые возможности мозговых ресурсов, – виновато говорил Владимир.

– Активность моего мозга беспокоит меня меньше, чем его сохранность. Я не стану ничего принимать. Многие лекарства воспринимаются мои организмом не так, как у нормальных людей. Не надо испытывать на мне лекарства. Утром ноги моей здесь не будет.

Не у одной Кати были свои таланты. Дар Владимира был в убеждении. Он провел несколько часов в палате девушки, а когда ушел, та была согласна продолжить исследования.

Мужчина говорил ей о науке, о вкладе в развитие человечества, напоминал о детях с аутизмом. Словом, давил на все самые слабые Катины места.

Укоряя себя в эгоизме, Катя дала согласие на дальнейшую диагностику.

Ложась в накрахмаленную кровать, девушка заметила пачку влажных салфеток, на которой были иллюстрации одуванчиков. Зеленый луг, голубое небо и россыпь ярко желтых одуванчиков. Девушка пригляделась к цветкам и вспомнила, что именно одуванчик был последним цветком, который подарил ей Егор…

* * *

Их роман длился уже год. За это время Латтэ окончательно освоилась в новой «тюрьме». Казалось, так будет всегда: занятия, медосмотры, улыбка Егора и ночи, согретые его телом. Постепенно Катя перестала бояться смерти и убедилась в том, что их планируют использовать как солдат.

– Красивый одуванчик, – искренне сказала Латтэ.

– Ты говоришь так про каждый цветок, – с улыбкой ответил молодой человек.

– Ты снова уезжаешь? Это уже пятый раз за месяц, – возмущенно проговорила Латтэ.

– Генеральный сказал, еще три вылазки, и он даст нам вольную, – ответил Свиристель.

– И ты ему веришь? Ничего, что он вложил в тебя кучу денег и времени? – спорила девушка.

– Никто не говорил об абсолютной свободе. Нам разрешат жить в городе обычной жизнью. Выберемся, наконец, отсюда, – убеждал Егор.

– И как же он будет контролировать нас в городе?

– Не знаю, уверен, его гении что-нибудь придумают. Это не моя головная боль. Я хочу жить, как нормальный человек. В своей квартире, с тобой, – с улыбкой заявил молодой человек.