Трансформация

– Слушай, Фрэд, я понимаю, что то, что я говорю, плохо вяжется с твоей системой верований. Ты сорок лет усердно трудился над созданием своей системы верований, и я понимаю, что сейчас твой ум открыт настолько, ласколько он вообще может быть открыт. Сорок лет ты верил, что вещи случаются вовне, а ты, пассивный, невинный, посторонний являешьсяЖЕРТВОЙ-автомобилей, автобусов, биржевых кризисов, невротичных друзей, рака.

Я понимаю. Каждый в этом зале жил в той же системе верований.

Я – НЕВИНОВЕН, ВНЕШНЯЯ РЕАЛЬНОСТЬ – ВИНОВНА.

НО ЭТА СИСТЕМА ВЕРОВАНИЙ НЕ РАБОТАЕТ!

ЭТО ОДНА ИЗ ПРИЧИН, ПО КОТОРОЙ НЕ РАБОТАЕТ ВАША ЖИЗНЬ!

Реальность – это твое переживание, и ты являешься единственным творцом своего переживания. Марсия?

Спасибо, Фрэд (аплодисменты).

Возьми микрофон, Марсия.

– Мне очень жаль, но я думаю, что ты играешь словами. При нормальном использовании слов, если у человека жена заболевает раком, ее рак имеет какую-то причину, и это явно не Фрэд.

– Я это признаю.

– И большинство людей сочтут бессмысленным сказать, что Фрэд создает рак у своей жены.

– Я понимаю. Верно, что с женой Фрэда произошли определенные физические перемены, которые, как мы знаем, создал не Фред, и которые сегодня называются раком.

Но понимаешь ли ты, что реальность Фрэда, переживание Фрэдом рака жены, может существенно отличаться от чьей-то еще. Некоторые люди могут радостно умирать от рака, да-да, радостно переживать рак, хотя большинство и не могут. И если ты, Марсия, переживаешь рак жены Фрэда, как тяжелую, ужасную вещь, ты должна знать, что это ты создаешь ее такой, это ты создаешь этот частный случай рака в своем переживании.

(Тишина.)

– Ага, – говорит Марсия наконец, – я начинаю понимать, к чему ты клонишь.

– Предположим, племя индейцев встречает человека, который ходит, распевая и заявляя, что разговаривает с Богом. Они принимают его за святого и отпускают.

Мы же называем его шизофреником и сажаем под замок.

МЫ СОЗДАЕМ шизофреника. Ирокезы создают святого.

Кто-нибудь еще может создать мессию. Кто бы что ни создал в своем переживании, он несет за это ответственность.

– Я начинаю понимать, – говорит Марсия, – но, пожет, есть какие-то вещи, пространство, время, атомы или, скажем, различия между мужчиной и женщиной, которые реальны, одинаковы для всех?

– Конечно, они реальны, но ярлыки и переживания этих реальностей будут всегда различны. Ты не сможешь назвать ни одного аспекта пространства, времени или различия между мужчиной и женщиной, которые люди переживали бы одинаково, даже люди в этом зале.

– Я смогу, но мне неловко сказать.

(Смех.)

– Скажи.

– Ну хорошо… У мужчины есть член, а у женщины нет.

– Все с этим согласны?

(Три или четыре «нет».)

– Что еще?

– О, – говорит Марсия, – они видели таких мужчин, каких я не видела.

– Ты права, будь ты проклята, они видели. КАЖДЫЙ ЕБАНЫЙ МУЖЧИНА, КОТОРОГО ОНИ ВИДЕЛИ, АБСОЛЮТНО ОТЛИЧАЕТСЯ ОТ ЛЮБОГО МУЖЧИНЫ, КОТОРОГО ВИДЕЛА ТЫ.

(Тишина.)

– Я понимаю, – неуверенно продолжает Марсия, но ты на платформе, а я нет. Все с этим согласятся.

– Да ну? – удивляется Мишель. – Все согласны, что я на платформе?

Несколько человек энергично кричат «нет».

– Где я, Марсия? – спрашивает тренер. Он делает шаг к Марсии и внимательно смотрит на нее.

– На платформе, – отвечает она, нахмурившись.

– Где я, Марсия? – снова спрашивает он.

Марсия в смущении смотрит на тренера. Она глядит по сторонам, ища помощи.

– Ты на платформе.

– Посмотри на свое переживание, Марсия, там ли я?

– Да, так, как я это вижу, ты на платформе.

– А, так ты это видишь? – говорит Мишель. – Ага.

Где же я, Марсия?

– Я… в моем переживании? – спрашивает она, глядя на него.

– Да! И если я в твоем переживании, то кто меня создал?

– Я.

– Как тебе не стыдно!

(Смех.)

– Да! Ты создаешь меня. Ты создаешь меня каждую секунду, когда ты выбираешь создать меня в своем переживании. Теперь, Марсия, берешь ли ты на себя ответственность за выбор создать меня и позволить мне быть на этой платформе, а тебе быть здесь, в зале, а не на платформе?

– …Да.

– Берешь ли ты на себя ответственность за создание рака у жены Фрэда?

(Молчание)

– Да.

– Спасибо.

(Аплодисменты.)

– Дэвид?

– Ты по-прежнему играешь словами, – решительно заявляет Дэвид. – Марсия может взять на себя ответственность, но готов поспорить, что она не собирается оплачивать больничные счета.

– Я согласен.

– Есть разница между принятием ответственности за создание своей злости или страха – это я понимаю и согласен, что это важно, – и принятием ответственности за создание солдат во Вьетнаме или рака у чьей-то жены.

– Ты прав, Дэвид, так оно и есть.

– Это не то же самое, – говорит Дэвид, удивленный согласием.

– Это не то же самое, Дэвид. Страх – это страх, а чей-то рак – это чей-то рак. Для некоторых людей чей-то рак страшнее собственного страха. Для тебя важен твой страх, а рак жены Фрэда – нет. Я понял. Я понял, что некоторые вещи, которые ты создаешь, ты создаешь как чрезвычайно важные для себя, а другие – как тривиальные или незначительные. Все, что я говорю, – ты, конечно, не обязан мне верить, – это то, что ты создаешь и то, и другое.