Трансформация интимности

«Включенность индивидов в определение условий своей ассоциации» — это положение служит примером идеалов чистых отношений. Оно выражает первичное различие между традиционным и нынешним браком и касается сердцевины демократических возможностей трансформации интимности. Оно, конечно, применимо не только к инициации отношений, но и к присущей им рефлексивности на всем ее протяжении или их прекращению. Не только уважение к другому, но и открытость самой этой личности — вот что требуется для принятия этого критерия. Индивид, чьи подлинные намерения скрыты от партнера, не может предложить тех качеств, которые необходимы для кооперативной детерминации условий отношений. Любой и каждый терапевтический текст по проблемам взаимоотношений продемонстрирует, почему оскорбление другого — в качестве скорее средства коммуникации, нежели эмоциональной разрядки — выступает ограничивающим фактором демократически упорядоченного взаимодействия.

Права и обязанности: как я пытался прояснить, в какой-то степени они определяют то, чем в действительности является интимность. Интимность следует понимать не как интеракциональное описание, а как кластер прерогатив и ответственности, которые определяют планы (в оригинале — agendas — примеч. перев.) практической деятельности.

Важность прав как средства достижения интимности можно легко понять из борьбы женщин за достижение равного статуса в браке. Возьмем один лишь пример — право женщины на инициативу в разводе, которое выглядит только негативной санкцией, в действительности имеет основной уравновешивающий эффект. Его уравновешивающие последствия делают больше, нежели предоставление возможности спасения от подавляющих отношений. Они ограничивают способность мужа насаждать свое превосходство и, благодаря этому, вносят свой вклад в перевод подавляющей власти в эгалитарную коммуникацию.

Никаких прав без обязанностей — эта элементарная заповедь политической демократии применима также к сфере чистых отношений. Права помогают устранить власть произвола лишь в той мере, в какой они несут ответственность по отношению к другим, которые приводят привилегии в равновесие с обязанностями. В отношениях, как и везде, с обязанностями следует обращаться как с доступными пересмотру в свете договоров, заключаемых в их рамках.

А как насчет подотчетности и ее связи с властью? И подотчетность, и власть — там, где она существует, — в чистых отношениях глубоко связаны с доверием. Доверие без подотчетности становится, вероятно, односторонним, то есть незаметно переходит в зависимость; подотчетность без доверия невозможна, потому что оно будет означать непрерывный испытующий взгляд на мотивы и действия другого. Доверие влечет за собой ощущение надежности другого — в соответствии с «кредитом», который не требует непрерывного аудита, но который может быть сделан открытым для периодической инспекции, если это необходимо. Быть оцениваемым как заслуживающий доверия со стороны другого — это признание личностной целостности, но в эгалитарной обстановке такая целостность означает также открытые причины для действий, если к ним взывают, и фактически — для любых действий, которые оказывают влияние на жизнь другого.

Власть в чистых отношениях между взрослыми существует как «специализация», где одна личность обладает специально развитыми способностями, которых недостает другому. Здесь нельзя говорить о власти над другим в том же смысле, как в отношениях взрослые-дети, особенно в тех случаях, когда в эти отношения включены очень маленькие дети.

Могут ли быть демократичными отношения между родителем и очень маленьким ребенком? Это может и должно быть именно в том смысле, как это справедливо для демократического политического порядка[236].

Другими словами, это право ребенка на то, чтобы с ним обращались как с предположительно равным взрослым. Действия, относительно которых нельзя прямо договориться с ребенком, поскольку он или она слишком молод, чтобы осознавать их последствия, должны быть доступны оценке с сопоставлением фактов. Предположение состоит в том, что соглашение могло бы быть достигнуто и доверие могло бы поддерживаться, если бы дети были в достаточной степени автономны, чтобы развернуть аргументацию на равной со взрослыми основе.

Механизмы